По синему ватману – кисточка; белого шлейф
снежком-мотыльком оседает на станы и ноты.
Ветров оркестровое соло ты ценишь у флейт,
а я восторгаюсь бездонным в глубинах фагота.

Я быстро лечу, не сгорая в кострах атмосфер;
зелёные пятна лесов утопают в гористом.
Забытое прошлое кисточку тянет к Москве,
о будущем… скоро узнаю: колдует бариста.

Закатана осень в бетон, нержавеющий цинк,
дождливых пощёчин в окне – разветвлённые плётки.
Тяжёлое сердце схватили и тянут щипцы,
шасси натирая до блеска по лужицам взлётки.

Добавит ли цвета художник – решать уж не мне;
горящие пасти дракона уходят к закату.
Пристёгнута истина бляхой на сером ремне,
и что-то большое поставлено небом на карту.

…Чуть-чуть опоздаю с прибытием в десять ноль семь;
я быстро лечу, но во всём виновата погода.
Скорей затеряться беспомощной, глупой совсем,
той маленькой пикколо в страстных объятьях фагота.