Зима-беспредельщица мается за окном,
а ветер, рассерженный Зевс, негодует жёстко.
Прикольно из кухни вдвоём с шерстяным котом
смотреть, как снежище куражится на дорожке.

Зачем суетиться? Не нажил добра, хором,
с женой гименейские узы мы сняли сами.
У нового мужа мотели да автодром.
Моё состояние – Мурзик и дом в Рязани.

Ещё есть сосед – одинокий старик Ильич,
приходит порой погундеть за бутылкой водки:
«Тарифы взлетели, а в телеке – срам и дичь,
хиреет эпоха со скоростью чемпионской».

Он прав, потому что реальность – хоть волком вой,
прессует порой, словно женщина-феминистка.
Я плюнул… живу по-спартански, без шумных войн:
не спорю о власти, о Боге и прочих в списке.

Гляжу на закатных малиновых снегирей,
читаю газеты, смакую в уютном кресле
вино из антоновки, собранной в сентябре.
Зачем бунтовать? Канем в Лету – навек исчезнем.

В деревне раздолье – леса до небес, поля.
Олимп по сравнению с ними – лишь холмик низкий.
А здесь я счастливейший Бахус! – и все дела.
Взираю на мир со спокойствием олимпийским.

Ершится метель. И опять, матерясь, сосед
лопатой гремит, ну а Мурзик ворует вискас.
Пускай! – это значит, что держится белый свет...
совсем не на шее Атланта –
на близких.

----
Олимпийское спокойствие,
Беспредел-6