Дарила ненависть рукам
Высокое искусство.
Любовь хлестала по щекам
И приводила в чувство.
А жизнь брела себе тишком,
От них усердно прячась,
Почти нагая, босиком,
В погоне за удачей.

И кое-как слагался стих
Из непокорной прозы.
И то что было на двоих,
Один тащил серьёзно.
Тащил, запрятать поскорей
В заветный тёмный угол.
А в небе стаи журавлей
Стонали от испуга.

И мир сжимался каждый раз
В отдельном экземпляре.
А экземпляр бежал от трасс
В безбашенном угаре.
Нащупав спины тайных троп,
Стремился выжить - в чащу.
И всё накрыть, грозил потоп,
В щемящем настоящем.

И дефицит духовных скреп,
Запаса золотого,
Стучался в каждый личный склеп
Бетонного потока.
И реки алчных городов
Вливались в океаны.
Господь над ними был суров,
Без лести и обмана.

Звучащий гордо человек,
Молчал непокорённо.
И тот, кто выжил прошлый
век,
Вступая умудрённым,
На новый, скоротечный круг,
Считал себя былинным.
И демонстрировал испуг
Под клином журавлиным.