На задний дворик ноября в густой кофейной пенке смога, страшнее Гога и Магога, плывёт намыленная фря. Трясёт вихрастой головой, не солнце – бледная обманка, цепляет шпиль универмага: «Привет, остряк передовой»!
В бессонном поиске предтеч устала память, как собака, а на подходе сплин, люмбаго, осадки - носовая течь. Сыр-бор и бредни наяву эпохи позднего ринита, всё чаще темя не хранит, но пока взлетает в синеву чертёнок на качелях век, за бороду подёргав Бога, тревожат сердце ненароком слова поэтов и пророков, и смесь бульдога с носорогом, и у камина вечер с грогом, а месяц, миновав пороги, выходит всё-таки из «грогги», не лыком шит к декабрьским стрОкам, (ах, да строкАм – в ответ упрёкам), и ты - любимый человек.
и ты , любим, и не любим клубок моих противоречий (о снах не может быть и речи) мой вислоухо- белый Бим остался, преданный, и ждешь на опустевшей остановке и оправдания неловки и правда-мать.. едрена вошь
Ой, Садюша, Спасибо огромное, за такой чудный эксп!
Чувствую что-то близкородственное со своим «ранним» творчеством.
Эх, правда-мать, твоих детей на полиграфе бы проверить, ведь каждый на своей дуде играет полуправды четверть. И только черноухий Бим любовь не предавал ни разу, Каштанкой непоколебим, простил тебя за всё и сразу.
Спасибо моё шерстяное и тёплое!)
Не стих, а стрёкот пулемёта!)
Ага...тАнка-пулемётчица.
клубок моих противоречий
(о снах не может быть и речи)
мой вислоухо- белый Бим
остался, преданный, и ждешь
на опустевшей остановке
и оправдания неловки
и правда-мать.. едрена вошь
Чувствую что-то близкородственное со своим «ранним» творчеством.
Эх, правда-мать, твоих детей
на полиграфе бы проверить,
ведь каждый на своей дуде
играет полуправды четверть.
И только черноухий Бим
любовь не предавал ни разу,
Каштанкой непоколебим,
простил тебя за всё и сразу.