«На Васильевский Остров
Я приду умирать…»
(Иосиф Бродский)

1.
В ностальгическом вальсе закружит,
Унесёт за пределы листа
Эта повесть. Смотрите, как вьюжит,
Как метёт у Тучкова моста!

Эпигонство не делает чести,
Но чернила рыдают в тетрадь:
«Ты же знаешь, куда из предместий
Он вернётся тайком, умирать.

И сутулою чёрною птицей
В слишком лёгком осеннем пальто
Он в знакомую дверь позвонится,
Но ему не откроет никто.

Так безвестно в почтовую щёлку
Канет роза, что нёс на груди…
С глаз откинет отросшую чёлку:
«Полно, Саймон, теперь - уходи».

Усмехнётся - та самая фраза,
Бумерангом сквозь вечность - назад.
А прикурит лишь с третьего раза, -
Онемевшие пальцы дрожат.

И небрежно в бокал «Амадея»
Бросив кубики Невского льда
Улыбнётся кому-то, бледнея:
«Я вернулся сюда навсегда».

И прикинув, – а хватит ли сдачи
На кофейную чашку тепла,
Мир, согревшись, увидит иначе
Сквозь морозную ковку стекла:

Пышут жаром каминные печи,
Тени, падая, пятятся прочь,
Приглашает на вальс синий вечер
Петербургскую зимнюю ночь

С долгим шлейфом из снежного пуха,
В ветви кос вплетены фонари…
Вечер ветреный шепчет ей глухо:
«Раз-два-три!.. Раз-два-три!.. Раз-два-три!..»

«Раз!..» - И линии гулко-безлюдны,
Окна гаснут гирляндой свечей…
«Ave, Средний! Я гость твой – приблудный,
Вдохновенный, смертельный, ничей…»

2
На открытках поры Новогодней
Пожеланий несбыточных рать:
«Счастья?!. Смеха?!. Здоровья?!.» Сегодня.
Он. Вернулся. Сюда. Умирать…

Из возникшего чудом трамвая
Я бросаюсь в недвижимый сад:
«Вы не видели Саймона? Стая!»
Только, снежные звери молчат,

Шаг мой эха не будит в округе,
Лишь заходится нечто внутри -
В часовом замыкающем круге
«Раз» пробило, осталось - «Два-три»!

Звуки вальса едва различимы,
Соло ветра стихает вдали…
Сад, где самые лучшие зимы
Свои снежные гнёзда вили;

Ледяные скорлупки звенели,
Отмечая январский черёд,
И качался на ветках у ели
Желторотым птенцом Новый Год…

Если б время могла удержать я!
Ночь. Снежинки отвесно летят.
«Два!..» - Банальное чёрное платье
Превращается в белый наряд.

Ритуален обряд ворошенья
Дат, то чёрных, то красных мастей…
Вот, прошу у тебя разрешенья
Стать героем моих повестей…

Доминантой становится слово,
Небыль быль проницает, как нить,
И не в силах одно от другого
Даже жизнь, самоё, отличить…

Круг смыкается. В странном ремэйке
Снова сводятся наши пути,
Я ищу силуэт на скамейке -
Ему некуда больше идти…

«Три!..» - Волной, разбиваясь о берег,
Ткнусь в плечо твоё мокрым лицом:
«Полно, мальчик, довольно истерик-
Мы с тобой никогда не умрём…»