Накануне в детсад номер восемь ввозили тайны
В запечатанных скотчем коробках и полых трубках.
"Там, наверное, чашки для кукол и новый чайник", -
Так подумала девочка Вика из старшей группы,
Что смотрела в окно, с подоконника ноги свесив,
Вопреки наставлениям няни - презлой старухи.
Улыбались фарфоровым блюдечкам куклы с кресел,
Возмущенно кипел старый чайник с оббитым брюхом.

*  *  *

Воспитатель зовет ее безобразницей. 
Вика больна бездельем, приговаривает: 
" зе-ле-но-гла-зый ангел"
 и сминает шёлк стрекозиных крыльев,
словно лист гофрированной  бумаги.
Воспитатель срывается: 
"Лучше сходи за мелом!".

Мел большими брусками хранится в подсобной части,
во вселенной, где собрано все от угля до досок,
у угрюмого дядьки-завхоза.
Он же - сторож, маляр и плотник,
сантехнических дел мастер,
хронический алкоголик,
никогда не имевший семьи и дома,
Ростислав Ростиславович Малиновский,
чья фамилия важно заканчивалась на "-скай", 
и никак по-другому.
Ростислав был беднее церковной мыши, 
но владел Артефактом: ключом от Двери,
за которой хранилось Нечто Незримое Глазу Чужому.
Вероятно, сюда же складывали секреты.
Если к Двери подкрасться ближе,
слышно, как трёхголовый Цербер
жутко клацал зубами, звенел трёхпудовой цепью,
беспокойно расхаживал по паркету.
Впрочем, если к Стене прислониться ухом,
и зажмурить глаза, 
и представить, к примеру, площадь,
то подчас не поверишь слуху:
там, за дверью, газетчик ломает плоскость
помещений детсадовского подвала.
"Свежий номер!"- кричит зазывала,
и волочет копытами лошадь,
и стенает молитвами пастырь.
Словно здесь ни подсобки, ни Ростислава
отродясь не бывало.
Только Дверь, отворённую настежь,
Вика не представляла ни разу,
вероятно поэтому тайное,
неподвластное общему глазу
от нее ускользало.

Но сегодня Дверь не была закрыта.

Из картонных коробок выглядывали портреты.
От невзрачных слуг до людей великих,
от любой страны до любого века:
Морды, головы, профили, лица, лики.
Воплощения зверя и человека.
Здесь и няня, и воспитатель, и даже Вика,
из картин взирают бесцельно, совсем безлико.
Вика пятится прочь, в момент онемев от крика,
Но Дверей больше не было.. Угол картины восковый
приобрел филигранную подпись такого рода:
" Одна тысяча семьсотъ перваго году.
Ростiславъ Ростiславович Малиновскай.".

*  *  *

В детский сад номер пять постучался посланник Божий,
говорил, что остался без дома и горько плакал.
Он на-все-руки-мастер, электрик, маляр, художник...

Уползал под окрашенный плинтус бескрылый ангел