Голодное брюхо к научным трудам глуховато, А впрочем, учиться уже ни к чему - исключён. Прощай, семинария! Нет ни гроша на оплату. Голодному брюху показаны леность и сон. Пригрезится: ветхозаветный сновидец Иосиф Себя созерцает сияющим тучным снопом, Другие снопы, преклоняясь, бросаются оземь, И звёзды сияют на своде небес золотом. Одна из них вдруг наливается пламенной силой, Служить ей готовы созвездия, солнце, луна... Иосиф-пророк просыпается, меркнут светила, И страшная участь от братской руки суждена... Дробясь и сплетаясь, видения льнут к изголовью. В студенческом сне появляются молот и серп, Венок из снопов, а звезда наливается кровью, Венчая советский, исполненный благости, герб. Пока что ещё не вождя всех народов державы, Простого тифлисского парня в безрадостный день Преследуют избранность богом и страхи расправы, А впрочем, и те растворяются в сонной воде...
Застывшая Мойка и снулая тусклая Пряжка, Рождественский вечер душевной болезнью смятён, И рифма за рифму цепляются слабо и тяжко, И меркнет сознание, спрятавшись в грязный плафон. В советской психушке, где сумрак страшней, чем в могиле, Под действием странных лекарств и несбывшихся строк Иосифу Бродскому снится Сосо Джугашвили, Которому снится Иосиф - библейский пророк.
Это что-то запредельное! Благодаря Марине Славиной пришла почитать это стихотворение и просто обомлела. Читала, угадывая в бывшем семинаристе Сосо Джугашвили, затем библейского Иосифа, считая именно их сопоставление главной идеей стихотворения. Но финал огорошил, сбил с ног! Великопепно! В избранные, без разговоров!
Забираю.
Великопепно! В избранные, без разговоров!
Спасибо, Светлана!
Впечатляющий стиш!
Спасибо.