На завтра морозы под тридцать,
А вечером – буря.
Но эти синоптики вечно напутают даты!
А сосны в аллее стоят, как наряд в карауле,
Культи их конечностей к богу слезницей подняты.

Посмотришь сквозь сумерки на уцелевшие лапы,
Откинув затылок – а вдруг на верхушке пришелец!
Там звездочки в хвое застряли – блестящие крапы.
Любуешься долго, пока не изноется шея…

Темнеет моментом –декабрь. И разгул браконьеров.
Идут безбоязненно – нет ни управы ни власти..
Идут и судачат о разном житейском. Терьеров
И прочей породы питомцев ведут прогуляться.

Они говорят про сгоревшее сено соседа,
Мол, как - ни с того ни с сего?.. сам виновен: не смотрит -
Соседка курила у стога, не видя запрета,
Хотя он табличку воткнул у забора: «no smoking!».

А в сумерки тихой аллеи зайдут, будто вспомнив,
К какой окончательной цели вела их дорожка,
Притихнут они, размышляя, где резать удобней.
За хвойную плоть куш немалый сорвать будет можно.

Поёжится женщина, видя железные зубы
Свирепой пилы, и настрой бессердечных пришельцев,
Достанет из варежки Оберег, встанет под дубом,
Под сенью спасительных мраков заклятье прошепчет.

Посыплются звезды колючей лавиной на лица,
И лапы исхлещут их головы, шапки сметая.
Синоптики бурю пророчили – вот, получите!
Убыток соседа пусть - вам в назидание… стая…

И снова скользнет взглядом в крону, ища одобренья.
Там звездочки смотрят осмысленно, невозмутимо,
Их несколько – две ли… четыре… головокруженье…
Домой на руках отнесет покровитель кикимор.