«…Я приду однажды и навсегда согрею, и плющом зелёным лягу тебе под ноги.
Ядовитым, правда…»
© Дарёна Хэйл

Хэйо-хэйо!
Седлайте коней, выпускайте псов!
Этой ночью оставьте надежду на сладкий сон
все,
закрывшие ставни,
дрожащие взаперти.
В путь, за визгом свирелей —
считаю до девяти!

Облака под копытами мнутся с морозным хрустом.
Вечер сизые сумерки с крепким настоем грусти
на поля проливает, и дождь выстывает в снег.

Кинова́рные косы под па́ру плащам карминным.
Ожерелья — рубины меж спелых плодов рябины —
лунный свет растворяют в прожорливой глубине.

Ты стоишь у моста — непричёсана и боса́ —
не боясь неприветливый взгляд в небеса бросать.
В зареберье то млеет, то бьётся щеглом в горсти.

— Дочь людская, спасайся, к воротам стремглав лети,
закрывай, да тяжёлый засов опускай скорее.
Не по силам тебе, малахольная, злое бремя —
там, под крышей молись, на порог рассыпая соль.
Мне ж не сложно окольным путём проскакать с Охотой —
без труда неблагие добычу себе находят,
год покоя меняя на пару шальных часов.

— Запах тлена и роз, будто шлейф, за твоей спиной.
Проникая под кожу невыбродившим вином,
обрекаешь забыть и вину, и печаль утрат.

А на прошлый Самайн не вернулись отец и брат…

Мне б не выдать и взором огонь, что бежит по венам —
в нём расплавлюсь свечой, леденея одновременно.

Когти стиснут запястье, с браслета впитают яд.
Неудобно в седле — на дороге полночной двое,
но погибель, возлюбленный враг, не делю с тобою.
Кто-то должен Охоту вести —
отчего́  не я?[hide]