И каким сквозняком занесло его в дальний лес,
где нога простеца не ступала десяток лет?
Чёрный плащ, с ним сливаются пряди густых волос.
Взгляд пронзителен так, что глаза отвести пришлось
старой ведьме — в кромешную тьму, на грызню волков,
и в воронки проклятий, и в помыслы дураков
заглянуть не робевшей. А тут — ледяная дрожь.
Странный путник прекрасен лицом. Невозможно схож
сразу с гибельным жаром чадящих в ночи костров
и шальным дуновением бриза в проём ворот,
сад ирийский хранящих. Мечи за прямой спиной —
будто мрачное пламя в металле заключено.

Душным вечером летним, ныряющим в скукоту,
над лиловой водой по бревенчатому мосту,
вместо серых полей под подошвами чуя твердь,
меж замшелых стволов к дому дряхлому вышел Смерть.

Он, с коротким поклоном ступая через порог,
улыбнётся: «Останусь на ужин. Неси пирог,
или что там готовила нынче… Открой окно —
пусть медвяные запахи после жары дневной
веют в и́збу. А хор соловьиный прольёт покой.
Не услышать подобного в сумерках за Рекой».

Помолчит. Втянет чутко от сытной похлёбки пар
и, задумавшись, будет по холке кота трепать.
В недочитанной книге закладку потеребит,
полюбуется новыми гребнями из рябин.
Снизойдёт, на вопрос не обязанный отвечать:
«Не сегодня, хорошая. Тссс... завари-ка чай».