Юрий Борисов:

Я, следуя Данте, по аду гулял,
Водил меня тот же Вергилий.
"Друзья ли мы с ним?" - я в пути размышлял,
И эхом Вергилий: "Враги ли?"

Меня он ужасно хотел удивить
Пейзажем иных наказаний.
"Мне смехом ему благодарность явить?",
И эхом Вергилий: "Слезами".

Горели, горели кострами в ночи
Убийцы, предатели, воры.
"А этот за что от страданий кричит?",
И тихо в ответ: "Разговоры".

"А это вот ты", - показал вдруг поэт
На тело у каменной стенки.
Огонь здесь имел потрясающий цвет,
В котором резвились оттенки.

Валялись обрубки рогов и копыт.
"Нет, так, - я сказал, - не играю,
Хоть тело мое постоянно горит
Буквально на подступах к раю".

Laura_Li:

У ворот нерайских коменданты,
демонов чернеющая рать.
С кем на этот раз явился Данте
рейтинг адских туров поднимать?

Сладкий запах мятных барбарисов
облачком поблизости осел -
ласково приветствует Борисов
крохотного чёртика в росе.

И шагает прямо сквозь ворота,
совершая дерзкий променад:
"Где у вас тут сад и огород-то?
Адски вкусным фруктам был бы рад!"

И подводят тут к нему и к Данте
милые скелеты жеребцов,
мол, езжайте, господа-таланты,
навещайте дедов и отцов.

Настоялась чудная погодка,
что совсем не свойственна местам,
и вай-фай ловился очень ловко
в девяносто случаев из ста.

Всё вокруг изысканно пылало,
маковые плыли языки
обнимая целые кварталы,
где никто не мог поднять руки,

но тянулся к странствующим мимо,
вызывая внутренний озноб.
Люди были цвета солонины -
так поэт запомнил эпизод.

И словоохотлив был Дуранте,
аж Борисов чуточку устал,
и уже подумывал: " Дурак ты."
И ещё сильней сжимал уста.

Жеребцы скрипели позвонками,
весел стук мосоликов больших...
Впереди адчане замелькали,
среди них (о, Господи!) – Старших...

Нет, не показалось. "Едем быстро!
Надо вынуть друга из толпы!", –
в череп жеребца орал Борисов.
Данте принял нервные понты,
и послушно следуя по следу,
врезался в горящую толпу...

Это всё случилось ночью в среду,
а в четверг квартал почти потух,
потому что был огнетушитель
на плече отважного Старших.
Он сказал спокойно: " Разрешите?!"
И отпенил разом – этажи,
улицу и грешников пропащих.
Прослезился выползший народ.

А Борисов взял ничейный ящик,
и залез в ничейный огород.
Там они втроём расположились,
бес налил вина им от души,
и мололи всякое о жизни,
спорили, кто больше согрешил.

Музыка играла им живая,
девушки выплясывали в лад...
Долго три товарища жевали
то, чем был богат прекрасный ад.
Благо удобрений здесь в достатке,
овощи и фрукты - высший класс.
Напоследок, выписав на грядке,
фразу века - "Помните о нас!",
взобрались два друга на скелеты
и галопом к выходу - адью!

Данте, никогда не пьющий летом,
спать пошёл в Харонову ладью.
А Харон в четверг был тоже датый,
день прихода Данте отмечал.
Снова перепутал чьи-то даты...
Даты не пришедших на причал.

Александр Старших:

По ТВ в аду объявлен поиск
тех, кто вёл тушение огня…
вот бы нам туда пожарный поезд,
а огнетушитель так – фигня!

Им чуть-чуть мы только сбили пламя,
но не устранили весь пожар,
да и Алигьери (между нами)
против наших действий возражал.

Он давно с нечистой силой в доле -
от минкульта получает мзду;
и воскликнул я в сердцах:
- Доколе?!!
А потом послал его в 3,14-зду.

Он пошёл вздремнуть к Харону в лодку,
старый хрыч давно уже храпел…
а Борисов танцевал с молодкой -
что-то ей на ушко сладко пел.

Не допел буквально полкуплета
(без меня он там бы и торчал) …
Мы вскочили с Юрой на скелеты
и скорей покинули причал.

Юрий Борисов:

Я иду извилинами ада,
Забредаю в горе-тупики.
Плод познанья счастья авокадо
Надо мною гнется и скрипит.

Нас огни щекочут языками,
Обжигают слизистую глаз.
Экскурсанты ходят с рюкзаками,
Страхи извергая на палас.

Лаура, Вергилия похлеще,
Поясняла что и почему.
Грешники горели, словно вещи,
Растворяясь в розовом дыму.

Вы, скелеты конские, спешите!
Впрочем, нам пожары не страшны,
Ведь Старших достанет свой тушитель
И погасит души и штаны.

Laura_Li:

Боже... вы, как маленькие, оба,
здесь вам ни какой-нибудь Эдем,
где никчёмны шмотки или обувь
и под каждой яблоней биде.

Здесь любая вещь – предмет обмена
на одну трансляцию живым,
а пожары – мёртвым по колено,
лишь чернее связки вен и жил.

Скажем, захотел хандрящий трупик
передать привет своей родне,
он меняет найденные туфли
на одно мгновенье на Земле.

Друг у друга трупы мародерят
и туристов грабят там и тут.
Те, конечно, могут сделать дёру,
но от быстрых трупов не сбегут.

Так что повезло скелетам вашим,
вы ещё отделались легко.
Был бы Саня более безбашен,
то не ускакал бы далеко.

"А LL в аду, как рыбка в море,
всё избороздила до и от.
Кто в аду не слыхивал о Лоре?
Здесь о Лоре знает каждый чёрт.

Перед Лорой тает даже Цербер,
и ломает графики Харон.
Что там график... Лора знает цену
каждой смерти, охраняя фронт.
Стоит ей коснуться диадемы,
больше ничего на Лоре нет...

Много Лора знает об Эдеме,
ад не меньше знает много лет.
Ад живёт на кончиках извилин,
рай меж строк изысканных бесед...",

– молча улыбается Вергилий
и ведёт Борисова на свет.

Александр Старших:

Кто в аду не слыхивал о ЛОРе?
Здесь о ЛОРе знает каждый пёс;
вкруг его жилища на заборе
кто-то вывел: ухо, горло, нос!

Черти тащат эскулапу горы
кровяной копчёной колбасы,
он за это лечит уши, горла
и свинообразные носы.

Нет для ЛОРа хуже этой кары,
колбаса уже не лезет в рот…
он послал бы их к ветеринару,
да земная карма не даёт.

Дело в том, что он до самой смерти
продолжал работать ЛОР-врачом,
только, как свидетельствуют черти,
был жлобом, хапугой и рвачом.

Потому его земная должность
с ним осталась после похорон…
говорят, что в Стиксе за безбожность
чуть не утопил его Харон.

Должность ЛОРу сразу утвердили –
стал он первым адским главврачом;
у него лечил ринит Вергилий…
ну, а мы тут с Юрой не при чём!

Андрей Яковлев:

Три поэта пьяных, загулявших –
веселятся… позабыв о том,
что ничейный опустелый ящик
молча догорает под котлом.

Laura_Li:

Ящику

Три поэта, с рифмами играя,
доживут нескоро до трухи...
Не грусти, ты тоже несгораем,
если несгораемы стихи.
..............................................
Опубликовано
Комедия