Граф Белотти, по отцу Белов, по матери Лотти,
Взял фамилию мужа сестры – Белотти,
Потому что фамилии матери и отца
Ему не понравились с самого начала
И не нравились до самого конца.

Однажды на крупной реке он стоял у причала
И слушал, как птица на дубе протяжно кричала:
«Белов, ты неправ, ты неправ, ты неправ, ты неправ!»
И тут он подумал: «А что я не принц и не граф?»
Прибой подхалимски лизал его бледные ноги,
И шли катера по проторенной жидкой дороге,
А он, погрузившись в смешение всяческих дум,
Цитаты ронял в глубину, словно Мао Цзэдун.
От этих цитат кверху брюхом всплывали рыбёшки
И всех водолазов в больницы везли неотложки,
И даже кузнечик, что рядом пиликал в траве,
Кружение сильное чуял в своей голове.
Короче, Белов был умен, с этим спорить не стоит,
Идея мелькнула, как в небе ночном гуманоид.
Он вспомнил: в соседней избе проживает Марго,
Пускай не вполне молода, но вполне ого-го.
Лет десять назад познакомилась с немцем-туристом,
Который проездом сошел на минутку на пристань,
И вскоре, лишь месяцев девять ли, десять прошло,
Как новой гражданкой пополнилось это село.
С отцовской фамилией Граф, а по имени Сонька,
На немку она не похожа была ни вот столько -
Брюнетка, кавказский разрез удивительных глаз.
Тут вспомнили, кстати: примерно в то время Реваз
В село привозил мандарины и прочие фрукты…
Но я отвлекаюсь, как барк в океане на бухты.
Неважно всё это, важны только несколько слов:
Прошло восемь вёсен – женился на Софье Белов.
Фамилию взял как приданое и, между прочим,
Сбежал из родного села посреди брачной ночи.
Его обыскались, была неутешна жена,
Но теща сказала: «Пошли его, доченька, на…».
(И Софья, унявши кавказскую гордую прыть,
Тотчас перестала Белова по матушке крыть).
А муж-фантазер получил загранпаспорт в районе
Уселся на лайнер круизный в далеком Лионе
И двинулся в длительный путь, продвигая свой план,
В Таити (хоть с юности он и мечтал про Монблан).
В пути не дремал и не тратил он время напрасно,
Не юзал до дыр изнуренное тело матраса -
Французский учил, а попутчик, барон Шардонер,
Его обучал многоцветью хороших манер.
Когда пароход не спеша подплывал к Папеэте,
Он с палубы спрыгнул, да так что никто не заметил,
Достиг берегов, поборов и усталость и страх,
Поел авокадо и скрылся до ночи в кустах.
В ту ночь наш герой, завершая свою подготовку,
На лошади дикой освоил легко джигитовку.
А паспорт бесценный жестоко порвал на клочки.
(Забыл! У барона потырил он трость и очки!)
По мере процесса решимость Белова все крепла.
Он сжег все дотла, даже скажем сильнее – до пепла,
Не тронул герой наш лишь три самых важных клочка -
Фамилия. Штамп УВД. Виза. Всё. Тчк.
Закинул на дерево майку, бандану и джинсы,
И вспомнил, что спать в эту ночь он еще не ложился,
Потом авокадо два раза устало куснул,
Сжевал, проглотил и под самое утро уснул.

День «Икс» настаёт. И Белов из кустов выступает,
Заправившись манго, гибискусом, лаймом, папайей.
Практически голый, в очках лишь идет (не могу!)
И трость упирает он в землю на каждом шагу.
Ступает туда, где заметно скопление хижин,
Такого героя давно уже ждет «Евровижн»,
И встречному он намекает движением рта:
«А где тут, мой милый, у вас выдают паспорта?»
Ура. Наконец-то. Вот хижина с надписью «Pasport».
Он входит свободно, достойно, но с тайной опаской.
Стоит перед ним таитянская юная мисс –
Повязка из пальмовых листьев закрыла ей низ,
А все, что вверху – это просто сама Афродита.
Белов загорелся, но тут же подумал сердито:
«Не к месту сейчас, у меня есть дела поважней,
А после, коль выгорит, мы разберемся и с ней».
Он начал: «Мадам, я, простите, рожден на Таити,
Но кто моя мама и кто мой отец, извините,
Не знаю, не знаю, мне только известно одно:
Я графом родился и графом мне быть суждено.
Мне не было года, когда из плетеной коляски
Пираты похитили мальчика, ждущего ласки.
Они перелезли со мной через белый забор
И вывезли крейсером прямо на остров Табор.
И там воспитали меня настоящим пиратом,
Который пьет ром, курит трубку, ругается матом.
Сплоченной командой мы грабили баржу и бриг,
О, сколько мы брали алмазов, дубленок и книг.
Когда мне однажды исполнилось двадцать на Крите,
Вожак мне поведал, что я граф Белотти с Таити
И с помощью связей в тавернах бразильских портов
Он сделал мне паспорт, вручил и сказал: «Будь готов!»
С тех пор я везде, хоть на отдыхе, хоть на работе,
Твердил про себя: «Будь готов, будь готов, граф Белотти!»,
И вот я на лодке сбежал из Тимора домой!
Таитское счастье - дорога не вышла прямой.
Торнадо, цунами, крушенья, шторма и акулы
Любови, разлуки, лишенья, шантаж и посулы,
И в спину стрельба, и под сердце улары ножом,
Вино допьяна, дотрезва молоко и боржом.
Я плыл Одиссеем, я шар огибал по спирали,
Лихие акулы одежду мою разодрали,
Предатель нарвал, развлекаясь в прохладной волне,
Мой паспорт порвал и дорвал что осталось на мне.
И вот я без сил наступаю на милую землю,
Не веря и сам своему неземному везенью.
Прошу вас, мадам, не испортить великий момент!
Без лишних вопросов оформите мне документ!»
Доволен обманщик Белов замечательным фарсом,
А леди в экстазе небрежно играется факсом
И просит Белова, навек его сердце украв:
«Сперва вы, Белотти, должны доказать мне, что граф.
Фамилия - ладно, я в это поверю охотно,
Что родом с Таити (не трогайте грудь, мне щекотно!)
Поверить готова, но титул давать просто так
Вожди запрещают в божественных наших местах».
Белов, трепеща от любви, отвечает ей: «Бросьте»,
Белов от восторга небрежно играется тростью.
«Несите обед. – говорит паспортистке Белов, -
Желательно фрукты, тунца, двух фазанов и плов»
Он кушает долго, размеренно, радостно, сочно,
Он держит приборы искусно - изящно и прочно,
Мизинцы топырит изысканно в стороны – ах! –
И даже (на всякий) два пальца загнул на ногах!
Ни чавканья нет, ни какого иного звучанья,
О боже, она о таком тосковала ночами.
А он, ощущая всю прелесть последних кусков,
Коснулся салфеткой красивого рта уголков.
«Ведите коня!» - заявляет Белов паспортистке,
В бокал наливает шотландский породистый виски,
На голову ставит и лихо садится в седло,
Галопом и рысью обводит лошадка село.
Ни капли напитка на местных цветах не осталось,
Белов выпивает и чувствует в теле усталость.
Зеваки бросают в туземное небо «Bravo!”,
И птицы приносят обратно на землю его.
«Ещё один факт». – таитянка смыкает ресницы,
Белов переходит руками межи и границы.
Последним ударом среди экзотических трав
Ей кажет обрывок, где ясно написано: «Graf».
И мы завершаем поэму на этом моменте,
Белов проживает при полном своем документе,
Ему таитянка из фруктов печет ассорти.
Устал, мой читатель? Тогда, отдохнув, перечти.

А как я узнал про историю эту и чувства?
Так той таитянкой была моя тетя Августа.