Признание бывшего хоккуиста

Под хоккуиста я косил,
Глаза на солнце щуря,
Но, растеряв остаток сил,
Решил покончить с дурью.

Что за размерность "пять-семь-пять"
Для русского размаха?
Я за возможность сочинять
Готов идти на плаху.

В стране, где Пушкин - "наше всё",
Где рифмы льются чисто,
Нет места хайку от Басё
И прочих синтоистов.

С тех пор по три стишка за раз
Стабильно шлю де-юре
И буду слать ещё, Бог даст,
Пока не стану "жмуром"!

Там вон ниже написали,
Что не хокку у меня...
Бок в трусах критиковали.
Говорили - всё фигня.

Только старым хоккуистам
Может быть по хокку всё.
Пусть подчас встречают свистом,
Ведь идут путём тернистым
Настоящие Басё.

Ни к чему нам эти «пять-семь-пять»,
Чуждых хокк засакуренных ворох,
Нам удобней всё-таки плясать
Под родное, местное — «семь-сорок».

Словно сталь упругая строка
Не случайного прохожего, а именно
Чувствуется твердая рука
Маяковского Владимира!

Grek, а при чем тут хокку?

Картиночка мне не понравилась - пошловатая, и ничего более. Зачем?

При чём? При том.
Зачем? Затем.
Всё дело в том,
Что вы не тем,
Чем нужно заняли себя.
Налево - вы. Направо - я.

Направо - вы, налево - я,
а вышла полная фигня.

Вопрос: зачем? - остается.
Удаляюсь.

Про мораль всё пела,
Но пошла налево.
Карлсон был жестоким
В отношеньи Фрёкен?

Рядом с ней печальный Карлсон
Материт себя, чудак:
Зря отплясывал с ней вальсы...
А теперь... Прощай чердак?!

Мы не знаем нафиг Гоголь
Сжег вторую часть поэмы.
В этот мире очень много
Странных выходок богемы.

Перед смертью Линдрен Астред
Самолетики с балкона,
Запалив бросала наспех,
Стоя в белых панталонах.

И кричала: хрен вам люди,
А не тайна Фрёкен Карлсон!
У любви её не будет
Даже маленького шанса!

***

Как хорош воздушный транспорт.
Это вам не жу-жу-жу.
Бронебойный Такер Карлсон
Прилетает к малышу.