Вы помните, вы всё, конечно, помните:
Стенал буран на улицах, как псих.
Явился кто-то в качестве инкогнито
Под ваш неповторимый акростих

И выбранил плод вашего старания,
Используя бестактные слова.
Не помните? Они вас в сердце ранили,
В тот день горчила даже пахлава.

Возможно, для кого-то и не бедствие,
Когда ругают выстраданный стих.
Но эти плечи, эти пальцы детские
И этот лоб. Прости; прости, прости.

Еще мне намечтались жилки синие
На бледности изящнейшей из шей,
Что бились, как народы Абиссинии
За суверенность родины своей.

Был ясным взор, но ярость негасимая
Вздымалась из неведомых глубин.
Вы были так разгневаны, любимая,
Что я еще сильнее полюбил

И ринулся побитому творению
Воздать хвалу и автора воспеть.
Без завтрака, измученный мигренями,
Ворвался в сеть стремглав в одном носке.

Пропел осанну знакам препинания
И каждой букве вашего poème,
Уже проголодался, но - внимание! -
Подумал: "Допишу, потом поем".

Как верный рыцарь Ваше беатричество
До слез скомпрометировать боюсь
И ставлю подпись Дон Кихот Таврический
(А в скобках чуть пониже - Критик "Плюc").

Вы снова стали гордой и расслабленной,
Поверив в свой недюжинный талант,
Опять самонадеянным корабликом
В Ахматовский уплыли океан.

Откуда безграничное тщеславие
В такой невинной с виду травести?
Во мне неудержимое желание
К вам снова как инкогнито зайти.

Корабль уплыл. Растаяли фонарики.
На этот раз явился под рассказ.
Возможно, вы когда-нибудь узнаете,
Как я любил и ненавидел вас.