Жил-был в Москве престольной
На улице Продольной
Довольно хлебосольный
Саратовский купец.
И «полуфабрикатом»
Себя ругал он матом,
Хоть шустрым был, как атом,
И добрым как отец.

Жена давно скончалась,
Другая не встречалась,
А жить осталось малость,
Но все же – не один:
Единственное счастье -
Родная дочка Настя,
Девица темной масти
(А кстати, он – блондин!).

И вот однажды ночью
К нему вбегает дочка,
Она в одной сорочке,
И нет на ней лица:
«Дай аленький цветочек!
Я лучшая из дочек!»
И довела до точек
Любимого отца.

- Какой цветочек, доча?
Бери еды и протча,
А хочешь – ехай в Сочи
На жжение огня.
Я ж не знаток по флоре.
- Но ты же ходишь в море.
С тобой мне, папа, горе,
Без мамки жизнь – фигня.

Он аленький, он аленький.
Он не большой, не маленький,
Он просто очень аленький,
Мой папка дорогой.
Он аленький, он аленький,
Жива была бы маменька,
Она бы поняла меня
Ну как никто другой.

И этими словами,
Подобно пилораме,
Она отцу годами
Мозолила мозги.
Отец лежал в компрессе,
Хотел себя повесить,
Но выкрикнув раз десять
«О боже, помоги!»,

Кляня судьбу-индейку,
Отшлепав дочь-злодейку,
Он в путь собрал ладейку
За аленьким цветком.
Сплоченная команда,
У боцмана бельканто,
С такими хоть в Уганду,
Хоть в Йемен, хоть в Гонконг.

Он слабый был ботаник,
Считал растеньем пряник,
От мшаника ольшаник
Он отличить не мог.
А тут какой-то цветик.
«А я вам не генетик!« -
Он крикнул и корветик
Свой двинул на Восток.

Тянули осьминоги
К ним щупальца в дороге,
Акулы крали ноги,
Лишь свесишь их с бортА,
А клювы альбатросов
Терзали лбы матросов,
Арктических морозов
Их грызла чернота.

«Он аленький, он аленький.
Он не большой, не маленький,
Он просто очень аленький,
Мой папка дорогой.
Он аленький, он аленький,
Жива была бы маменька,
Она бы поняла меня
Ну как никто другой».

В каких он только странах
Не нажимал стоп-кранов,
Но, как это ни странно,
Не мог сыскать цветка.
Матросы – молодые,
Тоскуют по России.
И, в целом, в истерии
Команда крейсерка.

На островах Сенкаку
Волшебную собаку
Увидел с полубака
В бинокль один матрос.
За пачку «Беломора»
Она почти без спора
Им предсказала: «Скоро
Решится ваш вопрос».

И точно – прямо с ходу.
Не минуло и года,
Как расступились воды
На бедствие треске.
Там, воткнутый в песочек,
Огромный рос цветочек,
Такого кто захочет
Держать в своем горшке.

Но если мешкать долго,
Опять сомкнутся волны,
И дочка скажет: «Полный
Ты, папка, марабу».
Скомандовал матросам –
Цветок обвили тросом
И, дернув всем колхозом,
Втащили на горбу.

И в эту же минуту
В далеком штате Юта
Раздались почему-то
Два ласковых хлопка,
И фирма «Три индейца»,
Соперник Билла Гейтса,
На вечное блаженство
Взлетела в облака.

«Он аленький, он аленький.
Он не большой, не маленький,
Он просто очень аленький,
Мой папка дорогой.
Он аленький, он аленький,
Жива была бы маменька,
Она бы поняла меня
Ну как никто другой».

Спешит авианосик,
На палубе матросик,
Он видит Настин носик
В подзорную трубу.
И вот она на трапе,
Целует щеки папе:
«Нет, папа, ты не полный,
Не полный марабу.

Я, знаешь, папа, Билла
Давно в себя влюбила
Когда? Уже забыла,
Я честно говорю.
Ах, помню: в Абу-Даби,
Когда на баобабе
Мы ели с ним васаби
И встретили зарю.

И он в пылу момента,
Похожий на студента,
Мне все про конкурента
Глобального открыл.
Составили программу,
Тебя включили в драму,
А пела я про маму,
Чтоб ты позлее был.

Ты разбери цветочек
Скорей без проволочек,
Вот этот проводочек
На части измельчи!»
Любая сказка ложна,
Но без нее не можно.
Предельно осторожно
Мешайте с колой щи!

Короче, не соврать бы,
Не обошлось без свадьбы –
Вареники, оладьи
И квасу три бадьи.
И Билл, набравшись квасом,
Пел дивным волжским басом
Присутствующим массам
Их песенку любви:

«Он аленький, он аленький.
Он не большой, не маленький,
Он просто очень аленький,
My father дорогой.
Он аленький, он аленький,
Жива была бы мать моя,
Она бы понимать меня
Ну как никто другой».