Жил человек на тихой улице – обычный, «среднестатистический». Среди народонаселения страны – ничтожное ничто. Стоял в троллейбусе, ссутулившись в бегучих бликах электричества, и дочке к совершеннолетию копил на новое пальто.
А с ним делила жизнь привычную его стареющая женщина. Счастливый (как когда-то верили) лет сто назад их случай свёл. Однажды, телевизор выключив, он загрустил. И в кухню вечером ушёл. Закрыл плотнее двери, и с тетрадью сел за старый стол.
И написал он, что створоженный закат навис тугими гроздьями, что тучи по небу развешены тяжёлым стираным бельём… Что не должно быть чувств поношенных, – Висящих в кладовой на гвоздике, и что в любви шальные трещины – не отрицание её!
…Она спала. Сиянье лунное ей сны начитывало шёпотом. Скользнув сквозь стон паркета в комнату, он положил на стол тетрадь. С утра прочла она. Задумалась. Но, потонув в домашних хлопотах, его тетрадь уже не вспомнила.
Спасибочки)