Так странно остаться одной и в домашних баду
поглаживать кошку, тянуть из соломинки сидр,
спасибо тебе, самый щедрый и солнечный Идор
за яблочно-грушевый рай в дагестанском саду.
И мясо арчинской овцы, запивая водой,
в пьянящем дурмане танцуешь, как гордые лакцы,
и кажутся жутко родными кавказские танцы,
а в жа́ре подносится горцу разжатой ладонь
У юноши столько блестящих и жёстких кудрей,
как диких течений в глубинах вечерней Самуры
и взгляд обжигает лавиной, влюблённый и хмурый,
так сохнет лиановый лес в чёрно-глянцевой мгле.
А в их именах и фамилиях множество букв,
хвала этикету, где я изъясняюсь по-русски,
чужой монастырь - недоверчивый, каверзный, узкий,
но гостеприимный, как самый проверенный друг.
Обеды насыщенны, валится сытый живот,
здесь ужины тянутся долгим распитием чая,
прости меня, лака, я очень и очень скучаю
о медленных, нежных снежинках, что падают в рот,
щекочется нёбо и снятся дурацкие сны
про красный на белом спрей-арт на стене коридора.
Люблю делать сидр, но дома. Мне хочется в город,
который за месяц в разлуке со мною остыл.
И стайка стрижей, что разрезав небесные сини,
стреляет по воздуху криками, сердце дробя
на тысячи мелких частиц разбивает меня,
где каждой так хочется видеть таких же - в России.