На перекрестке тысячи дорог,
откуда несся ветер запоздалый,
шумел июнь дождями небывало,
как будто бы наплакаться не мог.
А возле, в забегаловке одной
владычица меню – официантка –
ловила пульс классического танго,
прибитого вдруг радиоволной.
Передник съехал набок: с'est la vie,
в руках закономерная усталость.
До двадцати – три года ей осталось.
Недетский взгляд упрям и деловит.
В кармане рядом с пачкой сигарет
залистанные мудрости Шекспира.
Под ними карандашные пунктиры,
похожие на длинные тире.
Неглупая, могла бы в институт
хоть нынче поступать. Но не сложилось.
Семья большая – вечная немилость,
обыденный, житейский старый кнут.
А в общепите тишь да благодать,
июнь, дожди, народец полупьяный...
Она читала судьбы, как романы,
Мечтая хоть одну переписать.