Горе, как нитки, скручу в клубок,
саван свяжу, порыдаю всласть я.
Ганс, ты когда-то сказал, что Бог
не забирает не знавших счастья.
После не страшно себя терять…

Чушь! Ведь потери – всегда потери.
Если бы время метнулось вспять, словно волна, набежав на берег,
может быть я… Впрочем, нет. К чему?! Путь выбирает по силам каждый.
Думаю, сёстры меня поймут, бабушка тоже простит однажды.
Знаешь, недавно мне снился дом: тёплое море, где стаи рыбок
пёстрым ковром выстилают дно – все его впадины да изгибы.
Я ощущала дыханье волн, слушала шёпот и смех актиний.
Трогала пальцем небесный склон: бархатный, мягкий, лилово-синий.
Видела белых чудесных птиц, солнечный свет, а потом ненастье…
Утром проснулась, а рядом – принц… нежно целует мои запястья.
В светлых глазах и любовь, и боль: неотвратимой беды предтечи.
Шепчет: «Любимая, я с тобой через года прошагал бы в вечность.
Но для другой я храню обет: воля отца да в казне прорехи».
Зыбкая радость страшнее бед. Лучше б её не познать вовеки.

Боже, как трудно сейчас дышать, медленно плыть в пустоту Вселенной.
Ганс, напиши, что моя душа стала наутро морскою пеной.
Мол, родилась я с большим хвостом; ноги достались, как божья кара.
Но никогда не пиши о том, будто бы счастье дается даром.