Она, наверное, не святая, не знает тягость суровых схим -
но сердце льдиной на солнце тает, когда читаешь её стихи.
И невесомою паутиной плетётся лёгкое полотно,
хрустально-радужная картина, словесновытканное панно.
(что вышивается тонкой гладью, рифмово-выверенным крестом).
И не корысти и славы ради, а нежно, чувственно, о простом:
здесь поцелуи со вкусом манго, кружит красиво февральский снег,
играет томное либертанго, скучает девушка по весне.
Переплетаются страстно руки, плеснуло белое по стеклу,
дороги жизни, пути разлуки, но души радуются теплу -
закат на море солёно-рыжий, курортный, пряно-хмельной роман.
Её словами, как солнцем, выжжен, её стихами и сыт, и пьян.
А звук отточено-филигранен, и льётся на душу, как елей,
но зарождается не в гортани (а где-то ниже, и чуть левей).
Да отзывается перебором моих душевнозвенящих струн,
звучит в ушах стоголосым хором. Сильнее магии древних рун,
точнее всех гороскопов звёздных мою предсказывает судьбу -
когда мне рано, и что не поздно. И, прижимая ладонь ко лбу,
в ответ (хотя и бездарно, право), но, оторвав рукава Пьеро,
я поднимаю рукой корявой в ночи писательское перо.