Студенческий состав летит, как птичка Тари,
Куда послал декан, я помню до сих пор.
Валюха у окна бренчит нам на гитаре:
"Жираф - большой, ему..." "Видней!", - вступает хор.

Наш староста разлил целебные напитки,
И видно по ему, Стрелец вошёл во вкус.
И тают на глазах "приматки"- неофитки,
Румянец на щеках. Салаги - первый курс.

Приехали. Село за пять кэмэ от Шклова.
А в Шклове магазин и баня хороша.
Косился старый дом, когда-то бывший школой,
На временных жильцов - бойцов за урожай.

И чтобы нам жилось там лучше, веселее,
Всё рядом - льнозавод и воинская часть,
На "химии" зэка на вольном поселеньи,
И с пасекою дед, что норовит проклясть.

Он думает, мы все на подвиги готовы.
Когда украли мёд, дед сплюнул: "Чёрт-студент!"
И в школу поутру нагрянул участковый,
Злодеев рассмотреть, опухли или нет.

Пока спала в полях, не тронутой картошка,
На свёкле кормовой - студенческая цепь,
А физкультурник наш - молотобоец в прошлом,
Метал седой бурак в трясущийся прицеп.

Смотреть, как вечерком под Чингисхана пляшем,
Являлись к нам Олег-сержант и целый взвод,
Сабир для Томы пел так страстно, до мурашек,
Что думали, в Баку девчонку увезёт.

А местный контингент и коллективный разум,
Ревнуя по ночам, пугал передовиц,
Бросая в окна нам котят и камни разом,
И обещал поджечь непуганых девиц.

Не спящие дрожим, скажу вам по секрету.
Вдруг Валька говорит: «Я в туалет хочу!»
Над банкою журчит, и в форточку льёт эту,
На головы «отелл» кипящую мочу…

Назавтра срочно нас по хатам расселили.
Колхозу не нужна такая се ля ви.
Лишь память всколыхнут студенческие были.
Об урожае. О картошке и любви.