Тихонько и небрежно мальчик Май
перебирает прядки у березы...
Сидит он в сердце у меня занозой!
А вроде прост... нет, в общем, тайных тайн -
вот там - цветок... А там пырей-трава
всем показала остренькие пики,
трусливые цветочки земляники
от ливня всё укрыться норовят
под лопушиный добрый мягкий лист.
Но дождь так беспощадно норовист,
что все смешал с землёй. Всё - грязь и лужи.
Лишь одуванчик от воды жемчужен,
и ждет пушистости, как ждут любви.

И я всё жду чего-то... Странных снов,
где в чёрных чащах вдруг гугукнет филин,
где на полянках те, кто "жили-были"
танцуют в хороводах. И пунцов
Закатный луч. Рассвет же - нежно ал.
Пугливые пылинки, как принцессы
в тумане смутной утренней завесы
танцуют вальс... Чадит уже мангал...
И мы с тобой устали, пили мало -
так, по фужеру. Я тебе сказала,
что все остыло где-то там, внутри...
Ты улыбнулся: "Вот бы закурить,
как бросил, что-то стал я уязвим..."

Но всё пустое. К девяти утра
жарища, солнцем залита веранда,
сирень такая - ну Прованс! Лаванда!
И эта мутность, что была вчера
лишь воровски крадётся по углам,
А запах кофе яростен! И мути
нет места в доме. Что она по сути -
туман? Простой туман...Напополам
разрезана лучом горячим турка,
колокола звонят над храмом, гулкий
трезвон стоит над спящею рекой.
И всё равно - в душе такой покой,
что я себя, ночную, вдруг забыла...

...А день в заботах. Сколько в нём всего,
здесь вам не город, тут ни грамма фальши,
здесь жизнь такой вдруг стала настоящей,
притворства нет. Ведь обмануть кого?
Щенка, кота? А может этот куст,
что от кистей цветущих горд? И кочет
сидит под ним до перышка промочен,
но всё ж орёт дурниной. Ладно, пусть -
на то петух... Но, к полночи, опять,
когда затихнет дом, все лягут спать,
меня потянет, знаю, к чёрным чащам,
где ручеёк таинственно-журчащий
проложит тропку к тем, кого любила...