1.

В дни ноября, когда зима
с умершей осени
не сводит взгляда,
прикладывая зеркальце ко рту -

смотреть на всё
без лишних сантиментов
и уходить -
так просто
налегке...

Посмотрит вслед
кошачьим взглядом узким
вся жизнь твоя.
По чутким мостовым -
безлюдным, сонным,
ты пройдешь, как призрак,
за чьей душой, пожалуй, ничего
особо ценного:

сезонная мигрень,
в блокноте невесомые штрихи
слов,
от руки написанных по-русски.

2.

Клубится жизнь во мне -
осенний дым,
светящееся облако и прана.
В листве шагов запрятаны следы
вчерашних слёз и голосов твоих,
и страх шелестокрылых мотыльков,
и пепел догоревшего костра,
и все дома, и города, и страны,
которых больше нет,
и нас там - нет.

Дрожит над настом дымкой серебристой
нездешний свет.
Ни окрика, ни свиста,
лишь невидимки чьих-то голых душ.

Сквозь наст проглядывает чёрный лёд.
И ты над ним паришь, никем не узнан.

И пьяный вертухай,
горласт и дюж,
кричит внизу:
"Ату его! Ату!" -
и тычет в небо
пальцем
заскорузлым.

3.

Умри, страна, саднящая внутри,
сгори огнём всё -
чтобы клином клин!
Твой строгий город медленно и плавно
плывёт, как будто шествуя за гробом,
и отдаётся громом каждый шаг,
как будто хлопают от ветра ставни,
как будто ты новопреставлен -
так
легка отчаянная голова!..

И главные слова
на дне души -
одни́ -
горят.
И путь лежит
вдоль времени - туда,
где - никого,
где никогда ты не был.

В дни ноября
так просто понимать,
что состоит из маленьких смертей -
прощаний и потерь -
дорога
в небо.

ноябрь 2013
П. Фрагорийский
из кн. Круги на воде