"Аз..." — осознание медленно входит в вену,
в ту, что уже не отыщешь, хоть удавись —
тело мое непослушно и, в общем, бренно,
не отзывается, с*ка, как встарь, мгновенно,
а из-под ребер толчками выходит жизнь
(слава Лонгину в казарменных берцах — врезал
так, что в глазах потемнело с того леща).
Я не в обиде, я тоже не Мать Тереза.
Мне по душе и навязанная аскеза,
и "исповедники". Сил бы - за все прощать.
"...есмь" — запеклось, запечатало губы снова.
Кто бы подумал — зэка и благая весть...
Вслед бы за правой подставить(уже лиловой),
Левую... Что мне, дурехе пустоголовой...
— Господи, Господи, Господи, где ты есть?!
Где тебя ищут, когда не находят в храме,
ни в рукотворном, ни в том, что засел в груди?
Мерю свой "дом" от стены до стены шагами.
Я даже маме не плакалась... даже маме...
А вот тебе бы поплакалась, Господи-и-и...
"Альфа..." — твердить это вслух, чтоб в зубах навязло,
Боль перемалывать, самую суть дробя,
Чтобы святое входило в меня, как в масло -
Резало, воспламеняло и тут же гасло
И заставляло искать самое себя,
Жалким младенцем, орущим сквозь слезы: "Отче!",
Хлеб и вино ощутившим в разбитом рту.
Пусть эта жизнь проверяет меня на прочность:
Я родилась. Я, воистину, этой ночью
Стала Омегой, подстать самому Христу.