1.
Самая тихая оккупация в Крыму - оккупация виноградом:
Без кровопролитных боев лоза занимает веранду,
Оставляя метр на метр пространство для стола.
Надя, извиняясь как бы,
говорит: «Мрачновато. Выкорчевать – и все дела»
- Надя, не надо. Сквозь чернильную темень ягод
Можно смотреть на небо киммерийского ада,
Пока пьем мадеру 1986 года в сорокоградусную жару.

Помнишь, Надя, сентябрь 1986-го?
Пипец тебе, киммерия-пионерия,
Да здравствует киммерия-комсомолия!
Ненадолго. Но хватает времени
[до эры безлимитной сотовой связи]
Влюбиться в прыщавого комсомольского вожака.
Топать с ним [ты по четным, я по нечетным]
К могиле Волошина, и там, под чахлым деревцем,
Сидеть в обнимку, целоваться взасос до одури,
Распухшими губами хватая воздух
С благородной пылью карадагского известняка,
аптечным духом полыни, мяты и чабреца.
Романтика.
А в это время, на винзаводе, разливают по бочкам
Еще не мадеру: молодое, глупое, пьяное,
Чтоб снегом его, дождем, чтоб солнцем его,
Винным камнем его,
чтоб вгрызалось в дубовые стенки,
Чтоб пили-пили, не допили,
Чтоб по губам текло, в рот не попало,
Чтоб коллекционным не стало.

- Почем в свою тару для простого народа?
- 100 гривен за литр из-под полы.

Пьем мадеру 1986-го года
Покуда моются бочки и все по дешевке распродается
[в связи с нерентабельностью производства]

2.

Жизнь в курортной зоне не то чтобы мимо,
А проходит сквозь, выходя нигде.
Надя, как обычно, дрессирует дельфинов
И считает их честнее людей.

Потому что когда у дельфинов любовные томления,
Так самец бесстыдно по своей зазнобе кричит
Так неистово губит всё представление,
Швыряя в публику ненавистные мячи.

А у Нади все тихо, благородно, чинно:
Муж объелся груш, да и был таков.
Втихаря поплакав на дельфиньих спинах,
На чем свет ругает поставщиков:

Мол, опять, мудаки, приперли ржавую мойву!
Для кого распиналась, для тупарей -
Что дельфинам - нельзя, что дельфинам - больно
От кишечных колик и диарей.

Больно, больно…
ныряй в гидрокостюм, маэстро,
Выходи на публику, дурачься, пританцовывая легко.
Все мы, Надя, сделаны из дельфиньего теста,
Недосоленного теста киммерийских божков.

И когда под фальшивящие фанфары
Всех туристов смывает осенней волной,
Надя себя и дельфинов раскладывает по футлярам,
До весны погружается в мир иной.

И футлярный бархат – иссиня-синий,
Остывая до медленной черноты,
Гладит спящих по теплым лаковым спинам,
Заполняя музыкой их открытые рты.