Двоится, замирая, тишина,
и день, и ночь слоятся, разрушаясь,
двойное дно в шкатулочке без дна,
где затерялась шпилька золотая.
Двойной в слоях одежды аромат,
двоятся голоса, движенья, лица.
И лишь река, бегущая в холмах,
одна — не изменяет, не двоится.
Дайсё изыскан, сдержан, утончен,
так осторожен, скромен, деликатен —
стесняешься склониться на плечо,
лишь оправляя шелковые платья.
Касанья принца сладки и легки,
речь горяча, поспешная, живая —
так ветер обрывает лепестки
и, наигравшись, всюду разбросает:
весна страшнее самых лютых зим —
в крови терновник нежно расцветает.
Уносит душу яростно Удзи.
Нет, не найдется шпилька золотая —
какая жалость, но о чем жалеть?
Остригла волосы — не вспоминай о шпильках.
Непрочный мир лежит в тоске и зле,
в нем для тебя ни капли счастья… или…
Отрезана реки живой чертой —
котлы разбиты, утонули лодки.
И больше никогда не встретить той —
двоящейся, растерянной, бесплотной.

Ханахаки здесь -- отсылка к Тристану и Изольде.

Котлы разбиты, утонули лодки -- китайское выражение, а не японское...