***

Осенью дни - сыры, вот и попалась мышь
в месяцы с кодой «бри», в морок промокших крыш,
в клювы разинь-каркуш, в лиственный марлезон,
в танго кленовых душ и бабьелетний сон.
На островках острот - перья жар-птичьих ив,
под медлячок-фокстрот - лисы идут в отрыв.
В штопоре, вот те на, храбро летят к земле,
к той, что на всех одна, чуждых миров милей.
Будто всего важней эдакий выпендрёж,
крепко обняться с ней, веря, что не умрёшь.
Может быть, смерть красна им на виду у всех,
вдруг это письма нам  от  уходящих вверх?
Глянь, кружевная вязь светится изнутри,
в руки к тебе просясь,  в месяце с кодой «бри».

***

Мой голосистый чиж,  ну,  угадай же - сен…
Ты почему молчишь?  Может быть, Джо Дассен?
Или же Сен-Жермен - авантюрист и маг,
Триггер твоих  жамэ, ворох моих бумаг.
Нет!? Ну, тогда Сен-Санс, лебедь во цвете лет,
в небе багровый наст, звёздный кордебалет.
Парный полёт во сне,  Витебск, село Париж,
где первозданный снег на бастионах крыш.
Сенечкин сенбернар - пегий спасатель-пёс,
видимо, он пернат, если расслышал sos.
Мчится сквозь тьму и чад на незнакомый зов,
лижет лицо, ворча, Ангел-хранитель снов.
Небо, сменив окрас, как голубой гранат,
хлещет счастливнем нас. Банщик эдемский рад.
Если целует дождь  в губы на склоне дня,
знаю, что ты  живёшь в каждой строке меня.
Тихо звучит в ночи осентябрённый блюз,
ты подобрал ключи к минусу,  это – плюс.

***

Спой про надлом души - арию для шута.
Стимула нет грешить, резвость уже не та.
Снятся колоды плах битому королю,
и полосой краплак  между терплю-люблю.
Между седых бинтов, между кровавых стен,
между сейчас-потом, между  рыдальных сцен.
Молимся за детей, видя землицы  горб,
мы – кто прожить хотел, не умножая скорбь.
Золото середин  копим,  едим с ножа,
кто же наш Насреддин, кто же ишак, Ходжа?
На перепутьях лет - взлётная полоса,
путает в небе след солнечная лиса.
Вьются слова, как дым, ты им не очень верь,
ставший  давно седым, ласковый нежный зверь…