Признаюсь, Црна Гора – не царица
(едва ли даже призрак Биаррица),
но что-то благолепное в ней есть.
Достав из сумок радостные лица,
рассыпался под пальмы мой заезд.
Ближайший остров звó‎нок и намолен,
но вездесущий «ekstra kvalitet»
почти несовместим с «memento mori».
Невыносимо-выносимый морем,
мечтает за границу улететь
ещё не распечатанный моллюск,
а небо говорит: «Сейчас прольюсь
и не пущу охотников за вами»,
но два щелчка – и горизонт завален,
и тучи утекают в левый низ.
Волнись, лазурнорунное, волнись –
в тебя такие корабли сорва́лись,
что я не знаю, за кого молюсь,
кому поставлен чайки белый плюс
и кто кого помилует в итоге…
…Во мне по строчке умирает блогер.
А был ли ма... (зачёркнуто) подкаст?
История то пишет, то не пишет
о тружениках всех слоёв и каст,
а перечень родительских лекарств
становится знакомее и ближе...
На фоне незначительных побед
к обеду оперяется поэт,
под вечер окрыляется прозаик.
Нет виноградно-солнечных мозаик,
но есть большой закат в прямом эфире
и звёзды под водой, и месяц над.
Всё просто, как картофель и шпинат,
под бранцина дружащие в гарнире:
на конкурс / фестиваль / чемпионат
пиши, подайся, доживи до лонга,
переживи писательскую ломку –
и зарекись. И действуй. И нарушь.
Кричи в горах до камнепада громко,
открой всем тайны черногорских душ,
разочаруйся, мидией захлопнись,
терпи свою полиповую обнизь
и жди ловцов, а от ловцов – ножа...
…Но Некто сверху кнопочку нажал –
и нечто вне программы приключилось.
Безвылазен, затравлен и забыт,
зверьком в норе сидит в смартфоне стилос,
за шторой заряжается светило,
а я молчу, как старый следопыт,
и маковкой инжира украшаю
построенный из гальки низкий храм,
но он и мир вокруг – незавершаем,
ведь комната вдруг сделалась большая,
как будто окна вырвались из рам
и стены разбежались по делам,
а крыша унеслась воздушным шаром,
и только пол остался ощутим,
единый с Апулийскою плитою...
И мы, едины как народ и Гойя,
скажи-ка, море, хорошо сидим?