Из расхристанной хаты звучит патефон. Облака - "на ножах" с подгоревшим омлетом. Физкультурник-сосед поутру оживлён, Нас беззлобно шугает:«Детёныши, вон». Мы с подружкой несёмся вприпрыжку, а следом Колокольчиком - алый шифон.
Это платьице батя привёз из Москвы, Так наверно пристало ходить большевичкам. Ленин с ордена зыркнул поверх головы. Опасаюсь теперь за тончайшие швы, Мне намного привычней сатин или ситчик, Я поэтому с платьем на «Вы».
«Неужели дружок не милей кинолент?» - Бублик с порванным ухом взирает понуро, Не виляет хвостом на горячий привет. Оставляем страдальцу мосол на обед, Заедая пломбиром воскресное утро, Едем с Тайкой на «Танкер Дербент».
Балагурит Меркурьев – сорвиголова. Темнота молодёжь на ряды нанизала, Но и тут вскоре солнце вступает в права, Убираю вспотевшую чёлку со лба. Мы выходим из детства, из мирного зала… Репродуктор чеканит слова.
Мы бежим по домам, веря в близость побед, По Советской, по хмурой людской круговерти. Распадается наш полудетский дуэт, А назавтра исчезнут дома и сосед, Всё бомбёжка сотрёт красным ластиком смерти. В небе свастика-ёж разогрет…
Ничего… поломаем фашисту хребет. Неужели ВОЙ-НА? Холодеют ладони, А на Свислочи так раскалён парапет, Что озноб – это просто навязчивый бред. Красной строчкой врезается в память, не тонет под воронкою танкер Дербент.
Роксана, Спасибо!
Спасибо!
Ну, живого без шероховатостей не бывает.
Озвучьте своё НМВ.