Восемь часов утра. Время давить на газ.
Время прощать за всё и проклинать за это.
Тупо звенит звонок. В тысяча первый раз.
Новый рабочий день. Строго и без просвета.
В генах у нас ранжир, свой и чужой шесток.
Первый привычно мал, чтоб подсидеть второго.
Здесь убивает не шпага, а лишь листок.
Текст, приговор, печать. Действенно и убого.

Восемь часов утра. Каждый в строю, как штык.
Чтоб приравнять к перу глупый поток рутины.
Счастье всегда не в счёт. Время всегда впритык.
Гордость всегда в чехле. Кроем судьбу и спину.
А где-то мир иной брезжит, брюзжит, бредёт,
едет, идёт, летит сквозь наполненье смысла.
Мы не хотим туда. Там пробивает пот.
Там нарушают строй. Там – не такие числа.

Мы же берём числом. Восемь – оно не шесть.
Можно поспать, поесть. Опохмелиться даже.
Бой заменяет вой, честь заменяет лесть.
Лишь бы чего не так... Мы никому не скажем...
Восемь часов утра. Время не пить коньяк.
Время не королей, а, право, сносной швали.
Нас не возьмут в ковчег. Нам не горит маяк.
На запасном пути нас приютят едва ли.

Восемь... и аут... Всё! Мутно горит The End.
К звёздам летит попкорн, поп и приход в экстазе.
Вечер. Дорога. Храм? Нет – устаревший бренд.
Есть голубой экран. Можно плевать. Не сглазить...
А впереди ещё мразь разевает пасть.
Дама с косой не спит. С теми, кто душу занял.
Как же порою мне хочется в детство впасть...
Правит шестёрок тьма. Мнящих себя тузами.

Восемь пробило на весь бесприютный свет,
где палиндромы лжи – как Пифагора шорты –
коротки и малы, чтобы давать обет,
правильны и пусты, чтоб разрывать аорты.
А в глубине души – ты у себя в долгу,
твой персональный ад нас не подымет с пола.
Но ведь он должен быть – мир на восьмом кругу...

Восемь часов утра... Мама, мне надо в школу...