Здесь морошка горчит, здесь туманы и серые скалы.
Похоронена память в холодной немой мерзлоте.
Воздух режут отчаянно чайки крылом, да устало бьется старая лодка ребром о волну на песке.

В коридорах пустых сквозняки и промозглая сырость.
И мучительно тянется время из выцветших дней.
Только яркие вспышки атак здесь с бессонницей слились,
прожигая белесость казенных льняных простыней.

Закурить бы, да не дотянуться бедняге к махорке.
Завтра нянечка молча закрутит газетный листок.
И протянет: « Кури!» отойдёт со слезами в сторонку,
тихо скажет: « Ну, как же ты будешь на свете, сынок!»

В старой тумбочке спрятаны хлеб и простая тетрадка.
У Степаныча - руки, ему на войне повезло.
Жаль, не видит старик ничего - из горящего танка,
Он успел...
Медсанбат да на память лишь пара сапог.

Как темно на душе, лучше там бы со всеми остаться.
Под фанерной звездой, в Сталинградской холодной земле.
Об одном просят Бога: «Поскорей бы увидеть вас, братцы!»
Но не видно ни зги в заколоченном тусклом окне.