Я не скрываю ни тьмы своей, ни слёз.
Кого мне стыдиться в этой пустыне?
Ведь только ветер да снег видят меня и знают.

Мне не стыдно признаться в полном одиночестве.
Мою землю обходят стороной чужие боги,
а ангелы стараются пролететь по моему небу
со сверхзвуковой скоростью.

Но я продолжаю быть,
так как бытие не моя заслуга,
не моя находка,
не моя выгодная покупка.
Мне подарили его на день рождения,
и даже намного раньше.

Я жил в своём отце,
когда он был безусым подростком,
я был своей матерью,
когда она играла в куклы.
Я - сперматозоиды и яйцеклетки сотен поколений,
и я не погибну до тех пор,
пока человечество не задушит само себя.
Но и такой исход от меня не зависит,
потому что моё бытие - не мой выбор.

Я стою на краешке лунного света
и думаю, что подобные мысли похожи на зёрна,
из которых может вырасти добротная грядка религии.
Но нужны ли мне эти овощи?
Я и без них сыт самим собой.

Моя душа - стрекоза со звёздочками на крыльях,
и поэтому ночному небу удаётся утешить её,
как послушного подкидыша.

Моё тело - нежный цветок,
распускающийся лишь тогда,
когда захочется ему,
а не какому-нибудь пришлому солнцу.

Мой Бог то останавливается в гостинице моего сердца,
то уезжает по своим миссионерским делам,
оставляя меня на кромке мелководного атеизма.

И вообще, какое мне дело до его перемещений?
Я его не приглашаю, но и не гоню.
К тому же с ним немного веселее.

Одна мысль не даёт мне покоя:
когда-нибудь мой Бог вернётся,
предвкушая тёплый отдых в моей спокойной груди,
а его встретит затхлая улыбка смерти:
«Простите, но ваш номер уже занят».

Как он поступит тогда?
Прослезится, упрекая себя,
что не сказал мне главного слова?
Или просто пожмёт плечами
и пойдёт по ночному городу искать другую гостиницу?
В любом случае мне жаль его до слёз.

Но знаете, чего боюсь я больше всего?
Равнодушия Бога!

Вот почему мне нет дела до религий тех людей,
которым я не нужен.
Раз не нужен им я -
мне не нужны их боги,
какими бы красавцами они ни были.

Пусть я один брожу по берегу луны,
пусть я плачу в объятиях ночи чаще,
чем корчусь в горсти оргазма,
но зато я есть Я, а не они.

Я смываю слезами не вину перед теми, кто меня не видит,
не темноту, в которой так красивы звёзды,
а чужой, неуютный свет,
которым когда-то испачкали ангела,
ещё не знавшего, что он есть Я.