Колыбельная для спящих

Поплотней задвинув в спаленке
щит гардин,
засыпай, большой, но маленький
гражданин.
Мысли, вьющиеся шершнями,
отведи:
Все бабайки дня прошедшего
позади.
Не буди в себе сомнения –
ни к чему:
это пагубно давлению
твоему;
и системе нервной хлопотно
каждый раз
находить, что в дне за окнами
есть контраст
с тем, который обстоятельно,
визави,
декларируется дяденькой
по TV…
Тише-тише, не ворочайся,
я шучу.
Твой мирок прочнее прочного,
спи, барчук,
до утра от всех отчёркнутый.
Баю-бай,
закрывай глазёнки чёрные,
закрывай.
Продолжай не видеть, маленький
мой простак,
За порогом душной спаленки
ни черта.

 
 
***

Я не хочу говорить, говорить не хочу я
в замершем мире, где время уже не врачует.
Кружит безвременье-падальщик, запах учуяв
затхлых речей, загнивающих клятв и вранья.
Мир, где, глаза опуская и кутая лица,
вместо простить выбирают всё чаще проститься.
Господибожемой, это же снится мне, снится? –
Кажется, небо себя начинает ронять:
громче, картавей, раскатистей грай воронья.

Я не могу выбирать, выбирать я не буду
между любимым мужчиной, отцом и подспудно
видеть в коллеге, знакомом, прохожем иуду,
даже когда – или если – останусь одна.
Дальние в близости, близкие на расстоянии,
люди-кунсткамеры, люди-кнуты-или-пряники,
дети усталости, дети дуракаваляния…
В мире, где чаша вражды не испита до дна,
мне бы… хотя бы… суметь… сохранить… имена…

 
 
Люди прилагательные и причастные

Оставленные смертью на потом,
безвкусные, авоськово-авосьные,
покусанные бешеными моськами,
пугливые поштучно, а гуртом
невольно наловчившиеся в том,
чтоб внутренних врагов искать вовне:
в другой квартире,
                            городе,
                                        стране.

 
 
**.08-02.09.2014