Андрей Кропотин: Бездарно силы экономя в борьбе с активностью невежд, страдал я в замкнутом объеме необоснованных надежд, во тьме бездонного колодца с тоской судьбу свою влача, сидел кунсткамерным уродцем – любимым жестом «до плеча» встречая беды, вырос злюкой – никем не признан, не воспет… но кто-то сдвинул крышку люка – и наверху забрезжил свет. Мне тесен стал смиренный кокон, обетов рухнул потолок, и я полез - не знавший окон и блеска солнца мотылёк – по стенам, влажным и замшелым… крошилась сгнившая щепа, а сзади, злобствуя, кишела былых «соратников» толпа; стонал, карабкаясь – но ярче сиял меня манящий свет…
Ну, что - открыть пандорин ларчик, прощаясь с люком – или нет? Решаю смутную дилемму: всердцах, спасая свой мундир - не даст ли пришлому по шлему пока неведомый мне мир? Когда бравируешь в ударе - навряд ли помыслы чисты… но – я горжусь и благодарен: мой люк откупорила Ты…
Персея: Когда б мог ведать бедолага, в колодце заживо гния, вдыхая смрад, глотая влагу, что после восхождения из тьмы, что так осатанела, его страшней юдоль согнёт! Он, видя свет в конце тоннеля, упорно полз на огонёк - ведь он-то думал отворили ему для лучшей жизни люк... И не заметил в эйфории, как пригвоздил к земле каблук.
Андрей Кропотин: Резвился виртуальным троллем на стихосайтах веб-сети, всегда умел без фейс-контроля мораль и право обойти, тоскливо не было и скучно: богат и счастлив, будто Крез, на образ жизни подкаблучный не соглашался наотрез; снимал навары, сливки, пенки, купоны стриг, давил икру… Пришла с визитом Иркабенка – и предложила мне игру, блеснув талантом изощрённо… Услышав грозное «К ноге!» - я слез с расшатанного трона…
Так был разрушен Карфаген
Персея: Я не хочу ни в коем разе претендовать на чей-то трон. Такому виду безобразий моё противится нутро. Так не слезайте с пьедестала, пускай Катон, державший речь, орал: "Во что бы то ни стало разрушить Карфаген и сжечь!" и хлопал с сердцем по коленке себя, как слабонервный грек, не стыдно будет Иркабенке Вам в этой уступить игре))
Андрей Кропотин: Приказ - слезать нахалу с трона! - уже летит по проводам; но я, немного разозлённый, его так просто не отдам... хоть я и гнусный узурпатор - возвёл себя на пьедестал, но сам - увечный и горбатый - поэтом попросту не стал, а только трясся слабонервно при виде сильного врага, в руке сжимая нож консервный... слепых эмоций ураган меня кидал безвольной птахой по дебрям выщербленных строф... Входите, девушка, без страха: я только с виду так здоров!
Персея: За приглашение спасибо, мне было бы им пренебречь, по меньшей мере, некрасиво - я тоже жажду новых встреч. Вот только нож слегка тревожит, но вы, я верю, не маньяк, а правда, хилый и хороший))) - готовьте закусь и коньяк))). А что касаемо престола, не согласитесь ли, поэт, - звучит порой уныло соло и гармоничнее - дуэт.
Андрей Кропотин: Признаться - хилый стопроцентно: двух метров ростом не достиг, и вешу я всего лишь центнер... но не о том писался стих, что я могучий и спортивный и сохранился хорошо, а что ссужаю татю гривну - пускай от смерти за вершок, и чту законы этикета: в любом застолье - начеку, конфеты, тосты ли, букеты...
Ну что, Ириш - по коньяку?
/"Старый Кенигсберг" устроит?/
Персея: Какой подверглась жуткой пытке - аж свет в глазах моих померк: я не слыхала о напитке чудесном "Старый Кенигсберг". Но откровение ответа, прошу, не ставьте мне в вину - нектар божественный отведать, поверьте, я не премину.
Андрей Кропотин: Уже везу - без проволочки - из Кенигсберга прямо в Минск пяток бутылок. Мог бы - бочку... Но сей поступок слишком свинск.))
.................
Исходник
Люк
