**

А ты всё стремишься из мрака куда-то к свету
Под музыку сфер или просто музыку сердца.
И это неважно, что сумрак струится следом,
И это не важно, что не на что опереться.
Тебя не пугают рычащие минотавры,
Ты будто не слышишь что к небу тебя не пустят,
Ведь там, за порогом, тебя ожидает завтра,
В котором не будет мглы и не будет грусти.
И если твой путь неожиданно оборвётся,
И спросят тебя, мол, воздалось тебе по вере,
Ты просто ответишь, что легче стремиться к солнцу
Чем жить в беспросветной мгле, в темноте пещеры;
К лазури небесной, в которой твой взгляд утонет,
Нельзя прикоснуться, нельзя прикоснуться к лету...
Но суть этой жизни - не счастье в твоих ладонях,
А это стремление к счастью, любви и свету...

***

Ты ей даришь свой мир
Из мерцающего хрусталя,
А она его тут же в осколки.
И напрасен твой ропот:
К чему ей чужая земля?
Ей бы собственный опыт,
Пусть радостный,
Пусть невеселый.
Что вчерашняя мудрость?
Важнее растущее «Я».
Да, обидно до слез.
Дед Мороз
Что принёс, то уносит.
И все же
Вы с ней очень похожи.

***

Ты не разбираешь поначалу.
Кто она - чертёнок? Ангелочек?
Помнишь разве, как её качала,
Nянчила, кормила днём и ночью;

Помнишь её первые словечки;
Первые шажки по тротуару:
Ты смеясь, лепила человечка,
Замешав характер, как опару.

Нынче все слова по телефону,
Их не различишь порою в гуле,
Ты теперь угрюмо нянчишь стоны:
Мол, дитя куда-то упорхнуло;

Камни обнажаются с отливом.
Пустотою жизнь как разломало.
Впрочем, годы ты была счастливой...
Годы счастья - разве это мало?

***

Казалось бы все как у всех, и грехов немного:
Невинные шалости, детство, смешная прыть,
И все-таки мне жутковато, что это око
Все мелочи видит и жалких грехов не скрыть.
Но вряд ли бы сердце смириться сумело проще
С той мыслью, что есть только солнце и горсть планет,
Что небо не слышит, когда оно горько ропщет -
Спасения нет, и бессмертия тоже нет.
Душа, испугавшись, вернулась бы к тем сказаньям,
И некто всевидящий - где-то над головой,
И грудь наполняет миром его дыханье,
И косная глина становится вдруг живой.

***

Это мучительно больно,
Когда уходят стихи.
Тебе не хватает воздуха,
И это отнюдь не поза.
Ведь их на земле миллионы,
Тех граждан, что дышат прозой,
И ты себя убеждаешь:
Дела их не так плохИ...

Но ты была как бы единственной,
А стала одной миллионной.
Малина, дружок, другая:
Тебя будто сбросили с трона;
Твердишь себе: наверстаю,
Но это не помогает:
Из рощи твоей безлиственной
Уносятся птичьи стаи...

Тебя словно небо отвергло.
Но солнце-то не померкло,
И боль твоя зарастает
Зеленым, пушистым мхом.
Не вечно ж тебе гонятся
За этой девчонкой беглой,
Тебе говорят о Музе,
Ты спрашиваешь - о ком?

Тебе всё равно, что Муза,
Что Эмили или Фекла,
Тебе безразлично имя,
Наречие или нация;
Царевна, или простая
Крестьяночка возле вымени;
Ведь рифмы летящие стаей
Тебе уже вечность не сняться.

Какие подземные воды
Клокочут в твоём подсознании?
Кто подает команды -
Неслышные "Майна" и "Вира"?
Всё было так тихо и ладно,
И вдруг, как взрыв мироздания:
И вновь из обломков здания
Идёт сотворенье мира.

И рифмы твои неистовы,
Как звонкие птичьи ноты:
Страницу, мол, перелистывай
Мол, всё у тебя по новой:
И сердце твоё немеет
От нежности: что важнее
Несущей тебя свободы
Едва рождённого слова...