"... когда Он был двенадцати лет..."
(от Луки 2:42)

Пейзаж без теней. Плоский берег в запустении полдня.
На песке - недоеденный хлебец и горстка фиников, о
которые только и бьётся вечность, дробясь и полня
зыбью пространство до горизонта. Жара. Никого.
Самый достойный момент, чтобы случилось чудо.
Слабый плеск. В обрамлении соли, словно шуги
здешних мест, неподвижна влага, однако чутко
отзывается пока ещё лёгкими кругами на осторожные шаги
по озеру, выглядящему, как слеза, скопившаяся в глазу и
всё равно бессильная стечь, что довольно верная цена
за неизменность какого ни есть бытия. Так что мёртвой лазури
непривычно отражение смотрящего вниз чернявого пацана.
Оно перевёрнуто, как бывают от скрещения взглядов судьбы;
и разгораются бликами на поверхности, принятой за нулевой
отсчёт, глаза, отвечая на желание из глубины "уснуть бы,
пускай совсем ненадолго", и небо под головой.