Мело весь век уже, казалось…
Народ толпился у вокзала.
Ей чемодан носильщик вез.

СВ пустое. Вдруг попутчик,
Его улыбки теплый лучик,
А впереди сто тысяч верст…

Буран завыл, мороза жало
В окно сквозь щели пролезало,
Мечталось про горячий грог.

На полке жалось два баула.
Вот поезд тронулся, качнуло
С провизией пакет у ног.

Она из-под ресниц глядела –
Усы, очки, худое тело
И, вроде, «Ролекс» на руке.

Всего одна большая сумка,
В ней плед и шоколад «Ласунка»-
Он отправлялся налегке.

Подумала - богатый «частник»,
Но он открылся в одночасье, -
Старатель, мол, — тайга, металл…

Окончен отпуск. Море, мама –
Все позади… Плеснул «три грамма»,
Обмыть знакомство предлагал.

Рассказчиком он был от бога.
И шрамы дал свои потрогать,
Где пули зацепляли влет…

Две пары глаз, в его — усталость,
Она к нему слегка прижалась.
Ну кто же женщину поймет?

Чай с коньяком под разговоры –
Чукотские вулканы, горы -
Картины в стиле Пикассо.

О самородках и заимках
В его «Айфоне» фотоснимки.
Рассказов полный туесок.

Белуги, хариуса, омуль
Ловил он прямо возле дома.
«БалОк», олени, Колыма…

Сплетались словеса в узоры,
Им ветер хрипловато вторил.
Ну, как тут не сойти с ума?

Она сказала:«Еду к брату,
И без вины я виновата:
Преставился у нас отец,

Но как-то поздно сообщили.
Видать, успею лишь к могиле –
Лететь полдня в один конец.

Решила ехать. Пусть неделю.
Зато увижу край метелей -
Урал, тайгу, Байкал, Сибирь.

И, может, так слегка развеюсь,
И станет на душе светлее,
А то от бед в глазах рябит…

По всей земле - могилы рода,
числом не многим меньше взвода –
В репрессии под корень нас.

Коснуться бы крестов губами.
И рассказать, что младший самый
Брат уцелел в недоли час.

И с тонкой надломлённой ветки –
Два сына вышло, дочка Светка,
родившая потом пяток…

Объехать бы страну по кругу…
Что мне мороз, снега и вьюга?
Мне б тихих встреч еще чуток...

И вот кредит взяла, и еду.
К могилам прадедов и дедов,
А так же, дань отдать отцу.

Потом я все долги закрою.
Два сына за моей спиною.»
…Слеза катилась по лицу.

Он ей внимал, не просто слушал,
И тихим взором вынул душу,
а пальцы тонкие накрыл

Большой и сильною ладонью.
А ей казалось будто тонет,
И чудился ей шорох крыл…

Ей грезилось – попала в сказку,
Хомут зеленой водолазки
Погладила, смутясь слегка.

«Бе-да» - стучал на стыках поезд,
Его усы слегка кололись,
Горячею была рука…

Крепчал мороз. Примерзли шторы
К цветочно-ледяным узорам.
Был странный привкус у вина…

Бродили вдоль запястий губы,
А поцелуй немножко грубый.
«Такая в мире ты одна…»

«И где ж меня всю жизнь носило?
Искал тебя, потратив силы,
В погоне за шальной мечтой…

Признаюсь я, не чаял встречи.
Давай с тобой поставим свечку
За то, чтоб ты была со мной?»

Сплетались ноги, губы, руки…
Она белела телом хрупким.
Сережки, кольца – все на стол.

Ему ласкать ее мешало,
Все кроме кос, подобных шали.
Но лишь пока в нее вошел.

Взлетели вместе. Стихли стоны…
Ее в объятьях успокоив,
Он покурил и начал вновь…

Горячечные сыпал ласки,
А тишина казалась вязкой,
Лишь за окном бурана вой.

…Счастливою она уснула.
Он снял неспешно два баула,
С провизией пакет достал.

В карманы кольца сгреб и серьги,
Взял кошелек, отметив бегло:
«Забыл чего? Да нет. Пуста».

И выпрыгнул на полустанке,
Осыпанном промерзшей манкой.
Заря мазнула небеса.

Тревожное ей что-то снилось.
«Уйди, — шептала, — сделай милость!»
Затем: «Кровавая роса…»

Проснулась. Поняла все сразу -
Ей довелось отдаться мрази.
Проводники носили чай.

Сорвала простыню брезгливо.
«Чмо магаданского разлива,
«ХЕРой» мой северный, прощай.»