Ма всегда говорит, что ее недонежил бог.
Повертел, отказался и бросил одну на свете.
Потому она зла, потому подгорел пирог,
потому у нее не такие, как надо, дети.
А вчера оказалось, что Па изменил ей с Тё.
Потому что, наверное, дети/пирог невкусный.
Просыпалась в поту, ворошила его пальто,
находила улики, вязала петлю на люстре,
говорила, что бога нет
и вставала на табурет.

Вани, Димы, Алеши по свету бредут одни,
В разной степени все недовольные трудоднями:
Мол, швыряет нас пачками гнить на краю земли.
Ма, послушай меня: разве мы не сбегаем сами?
Не дождавшись печати и подписи высших сил.
Кто там их спросил.

Ма уходит все дальше, и юбки ее блестят,
шелестят крепдешином...
но юбок она не носит.
Ма уходит без эпики: в двери, а не в закат.
Отворачивает лицо. Провожать не просит.

Кто бы ни был Ты там, да избави нас от потерь.
Я закрываю дверь.