– Офелия, ты нынче умерла?
– Ах, принц, я и сама не ожидала…
Тринадцатого, в пятницу, числа,
когда выходит призрак из подвала.
 
– Да, полноте! До призраков ли тут.
Погибли все – от Лира до Лаэрта.
А часики старинные идут,
но там и здесь – муэрта есть муэрта.
 
Ты так любила хрупкий клавесин,
виолончель любила, кавалькады…
Любила греков, англичан, грузин…
И что теперь? Куда твои наряды?
 
Какой тебя с утра попутал бес
не опоздать на утлый наш «Титаник»?
Не век, но долее горит Бирнамский лес,
горит как самый настоящий тульский пряник.
 
Ты умерла. – Добрейший принц, мне жаль…
– Быть может, так… Не нужно извинений.
Застряла в датской местности печаль,
что слабнет и язык во дни сомнений.
 
Поэтому, давай-ка по пивку.
– Я, принц, не пью. – Я и забыл об этом.
Прощай! И никаких мерси боку…
И соловей умолк перед рассветом.