Небо впитывает темноту дальнего леса,
а я внимаю шороху опадающей листвы, ​
мятному дуновению ветерка.
Рядом слышится ненавистное "карр"!
Воронья стая взлетела.
Две бабульки на лавку присели.
И понеслось: "карр" и "авось".
Говорить бесполезно -
заклюют, растопчут, разотрут,
пустят за ветром.
Лучше одиноко на луну выть,
слушая шёпот колючей травы.
И думать, думать, думать
как мало
было лета и августа,
праздников,
знойного шума с доставкой на дом.
Здесь тесно
становится мыслям, надеждам, мечтам,
а там - вместе.
Бок о бок слушали звенящую тишину,
а теперь - не уснуть.

Не отпускаю
ни тебя, ни затихающее эхо,
молю безмолвному небу секреты,
спрашивая: "Где ты, любимый, где ты"?
Почти не осталось лета.
Шлёпает лужами осень,
просит
дождей жёлтого цвета,
ранних закатов,
холодных рассветов.

Ночь спустилась незримо.
Завтра - первое сентября.
Звёзды вовсю горят.
Жизнь пролетает мимо.

Потом декабрь задушит метелями,
заснежит...
Всё просто и сложно.
Ложкой
мне бы черпать твою нежность,
не помнить
ледяную тишину пустых комнат.

Люблю
и лето, и осень, и зиму.
Вчерашнее сгинет,
сделав последний крюк.
В пустоте б не утонуть.
Ну и ну...

А могла быть любящей,
весенней,
окрылённой.
Да полно!
Ночь в сером рубище
давит
годами,
месяцами, днями, ненужными словами,
чужими стихами,
обращёнными к другим.
Любишь. Любима.
Но почему-то не с ним...
Молчишь,
глубже врастая в тишь.
Ночь шипит.
Город спит.

Белеет грусть,
мается.
А я - вне судьбы и времени,
мучаюсь мигренями,
в прошлом тону
в ширину.

Скажи: а я тебе снюсь?
Тогда где ты?
Луна докуривает мою сигарету.
Уже не лето.