Снился отец.
Сидим, как будто,
на крыльце. Он гладит меня по волосам,
говорит невпопад: «Завтрашнее утро
дождливым будет, гляди-ко сам:
тучи прилипли к горизонту, как мухи,
только что не жужжат, надоеды!»
Вздыхает: «Как там мои старухи,
Фая и Фиса? Сам-то к ним не поеду:
до смерти ведь испугаю хворых –
лучше ты, сынок. Вспоминай о них чаще.
Может, надо чего. Молоко или творог…
У Фисы вон прохудился серенький плащик -
зябнет, поди».
Сам – в домотканой рубахе.
Ладони – в мозолях, у прадеда Алексея
были такие же. «Нынче я - пахарь:
пашу и пашу землю.
Жаль, ничего не сеют.
Такая вот, понимаешь, бабочка-полька», -
до боли знакомая присказка.
Светлый, спокойный,
улыбается: «Люди хорошие, только
сами о том не знают, отсюда и войны».
Обнимает меня, тычется в щёку колюче:
«Бывай». Замираю - до гусиной кожи.
Отец крестится и шагает за липкие тучи…

…Наутро, и вправду, пошёл дождик.