По разным сторонам Садового кольца Шагаем мы с тобой почти что параллельно, На нас одежда есть, но нет на нас лица, Мы пишем о любви на стенах акварелью. Осенние дожди смывают краски дня, Бензин плывет туманом в души пешеходов. Пройдем еще чуть-чуть, и встретишь ты меня, Так много впереди подземных переходов. В одном из них скрипач, в другом из них певец, А в третьем продают собачек чау-чау, А мы с тобой нашли друг друга, наконец, И крылья под землей возникли за плечами.
Кто мой ближний? Кто мой дальний? Неуютность налицо. Вот и стало виртуальным Нам Садовое кольцо...
*** Мы уж немало с тобой на земле этой прожили, Знали любовь и надежду, и смерть, и разлуку. Странно, что нас - незнакомыми и непохожими - Так сквозь экран и эфир потянуло друг к другу.
Я не пожму твою руку, тепла не почувствую, Музыки голоса, слов - никогда не узнаю. Мы соловья не послушаем пения чудного, И не полезем на крышу девятого мая.
Чаю не выпьем за столиком с клетчатой скатертью И не расскажем друг другу про беды и думы, С горки на лыжах ни разу мы вместе не скатимся И не сбежим на полдня от московского шума...
Только экран непонятным таинственным образом Делает души чужие - не очень чужими. Может, когда-нибудь, на неотсюдошном острове Встретятся руки мои, наконец-то, с твоими...
Мы не полезем на крышу кошачьего пения, Лишь постоим у подъезда, внимательно слушая. Кот, начинай, а не то мы теряем терпение. Кот начинает: «О ты, моя лучшая, лучшая!»
В полночь какой-то мужчина, уставший до одури, Кинул в кота «Саламандрой», и пение кончилось, Мы покидаем наш дворик, а черви-то козыри, Ставим чаек, ты готовишь румяные пончики.
Если б не этот экран, освещающий комнату, Если б не этот эфир, по пространству летающий, Мы бы и в мыслях остались без чая и пончиков. Кем бы мы были тогда? Ни друзья, ни товарищи…
Все изменилось. За нас заступились компьютеры. Несколько дней, и они познакомили нас. Знаешь, ведь скоро слетятся к нам бабочки с хутора И отнесут на роскошный небесный матрас.
И смахивая дождь с пушистой шляпки, с досады прикусив себе губу, стою под аркой булочной палатки, где просит подаяние горбун. С колоколов летят такие звоны в разбуженных к обеду эсмеральд. А настоящей Эсмеральде - сдобу внесли с клубничным джемом в №2. Придётся на метро, как стала мокрой, решила отказаться от такси. А в номере втором летели стёкла - Гюго за джем подрался с Дебюсси. Им выставили счёт, длиннее Нила, пока я добиралась на метро. Увидев чау-чау, всё забыла, скрипач отдал мне пончик из бистро, певец просил немного спеть дуэтом, ну, как откажешь? Спели про Кольцо. И наконец-то встретились мы летом, Гюго сказал: "Дыхни-ка мне в лицо...")))
В подземном переходе – весело! Жмет на баяне инвалид, В палатке тетенька развесила Свой «заграничный дефицит», Седой мужик «ушел в политику», Ругая Запад и Восток, Мир распадается по листику, Как дерево, что создал Бог. Слетают яблоки познания В корзинки проходящих мисс. Я говорю: «Привет, Айзания», Ты говоришь: «Салют, Парис». Мы оставляем подземелие И вылетаем, как в трубу. Все хорошо. Но тем не менее С тобой непросто на горбу.
Желаю, чтобы все у тебя было хорошо.
Неуютность налицо.
Вот и стало виртуальным
Нам Садовое кольцо...
***
Мы уж немало с тобой на земле этой прожили,
Знали любовь и надежду, и смерть, и разлуку.
Странно, что нас - незнакомыми и непохожими -
Так сквозь экран и эфир потянуло друг к другу.
Я не пожму твою руку, тепла не почувствую,
Музыки голоса, слов - никогда не узнаю.
Мы соловья не послушаем пения чудного,
И не полезем на крышу девятого мая.
Чаю не выпьем за столиком с клетчатой скатертью
И не расскажем друг другу про беды и думы,
С горки на лыжах ни разу мы вместе не скатимся
И не сбежим на полдня от московского шума...
Только экран непонятным таинственным образом
Делает души чужие - не очень чужими.
Может, когда-нибудь, на неотсюдошном острове
Встретятся руки мои, наконец-то, с твоими...
Лишь постоим у подъезда, внимательно слушая.
Кот, начинай, а не то мы теряем терпение.
Кот начинает: «О ты, моя лучшая, лучшая!»
В полночь какой-то мужчина, уставший до одури,
Кинул в кота «Саламандрой», и пение кончилось,
Мы покидаем наш дворик, а черви-то козыри,
Ставим чаек, ты готовишь румяные пончики.
Если б не этот экран, освещающий комнату,
Если б не этот эфир, по пространству летающий,
Мы бы и в мыслях остались без чая и пончиков.
Кем бы мы были тогда? Ни друзья, ни товарищи…
Все изменилось. За нас заступились компьютеры.
Несколько дней, и они познакомили нас.
Знаешь, ведь скоро слетятся к нам бабочки с хутора
И отнесут на роскошный небесный матрас.
с досады прикусив себе губу,
стою под аркой булочной палатки,
где просит подаяние горбун.
С колоколов летят такие звоны в
разбуженных к обеду эсмеральд.
А настоящей Эсмеральде - сдобу
внесли с клубничным джемом в №2.
Придётся на метро, как стала мокрой,
решила отказаться от такси.
А в номере втором летели стёкла -
Гюго за джем подрался с Дебюсси.
Им выставили счёт, длиннее Нила,
пока я добиралась на метро.
Увидев чау-чау, всё забыла,
скрипач отдал мне пончик из бистро,
певец просил немного спеть дуэтом,
ну, как откажешь? Спели про Кольцо.
И наконец-то встретились мы летом,
Гюго сказал: "Дыхни-ка мне в лицо...")))
Жмет на баяне инвалид,
В палатке тетенька развесила
Свой «заграничный дефицит»,
Седой мужик «ушел в политику»,
Ругая Запад и Восток,
Мир распадается по листику,
Как дерево, что создал Бог.
Слетают яблоки познания
В корзинки проходящих мисс.
Я говорю: «Привет, Айзания»,
Ты говоришь: «Салют, Парис».
Мы оставляем подземелие
И вылетаем, как в трубу.
Все хорошо. Но тем не менее
С тобой непросто на горбу.