Дева была опоена маковым молоком, Старшие удалились, оставив её на камне. Дева теперь не помнила - ни о чём, ни о ком. А я всё пытался вспомнить - зачем мы так? Да куда мне...
Старшие говорили: не нам обычай менять. Старшие говорили: без жертвы не будет мира. Старшие всё бубнили, но словно не для меня. И всё во мне было тускло, обидно, больно и сыро.
Каждый девятый месяц, бессчётно много веков, мы вновь выбирали деву, и в срок отдавали богу. Порой с недобрым оскалом, порой безвольно, легко. И бог, обагрённый кровью, народ наш после не трогал.
Настало страшное утро, и Старший к сестре моей пришёл и сказал: готовься, ты избрана лечь на камень. Сестра очистилась в море, сестре приказали: пей. Сестру умастили маслом, сестра попрощалась с нами.
Бог двигался от заката - чужой, непривычный звук. Как будто бы лязг пластин, как будто бы стук по камню. Сестра расправила крылья, и дрожь прошла по хвосту. Я рвал когтями кустарник, я скалил пасть, да куда мне...
Наш бог был высок и страшен, а конь его быстроног, и пика - длиной как древо на третий цикл после всхода. Сестра забилась в испуге, но спрятанный в панцирь бог вознёс над ней остриё, и принял жертву народа.
Тот камень пропитан кровью - я был там потом, я смог. Из каждой трещины дева ревёт, голосит и плачет. И самый древний из Старших - слепой и безумный Кхогг поведал мне, как когда-то всё было совсем иначе...
Опубликовано: 08/10/18, 15:46
| Просмотров: 462
Загрузка...
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]