Как Евгений Онегин дядю вылечил

Однажды дядя честных правил
Имел несчастье занемочь,
Родню тревожиться заставил,
Капризничал и день и ночь.
Здоровье дяди ухудшалось,
Температура, кашель, вялость,
Всё говорило об одном:
Что опустеет дядин дом.
Племянник любящий Евгений
Скакал в пыли на почтовых,
Боялся не застать в живых
Героя прежних поколений.
Едва успевши в дом шагнуть,
Больному бросился на грудь.

Онегин рос травою сорной:
Кругом французы и бомонд,
Но под влияньем благотворным
Случайно оказался он.
В томы научные не глядя,
Мальчонку питерского дядя
Житейским мудростям учил
И в зимний лес гулять водил.
Постыдным было бы коварством
Оставить дядю умирать.
Онегин починил кровать,
В аптеку сбегал за лекарством
И, закатавши рукава,
Проворно взялся за дела.

Деревня, где лечился дядя,
Была прелестный уголок
Целебных северных аркадий,
Обжитый вдоль и поперёк.
Как много снадобий полезных
Для исцеления болезных
Евгений в старика вливал:
Пенициллин и бромгексал,
Шли в ход микстуры и компрессы,
Пилюли, порошки, облатки,
Великолепные пиявки.
Для слабых мышц брюшного пресса
Мужик исправно приносил
Из лесу крепкий девясил.

Ночей бессонных не считая,
Сидит племянник утомлён,
Созрела истина простая,
Которою проникся он:
Конечно, слава терапевтам,
Их пациентами воспетым,
Но близость родственной руки
Врачует лучше вопреки
Резонам старой медицины.
Там нет любви священных слёз,
А только хладный диагност,
Шприцы да поливитамины.
Так думал молодой повеса,
Не чуя в дрёме ни бельмеса.

С повидлом блюдце раскололось,
Упав из ослабевших рук,
Издав литавр победный звук,
Как раз и подоспела новость:
Больной на Сретенье с утра
Восстал от смертного одра.

Весь от макушки до лодыжек
Здоровьем свежим обновлён,
Старик хватается за лыжи
И в лес спешит из дому вон.
«Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Тебя лечил я скипидаром?
Каков, однако же, эффект:
Ни дать ни взять, осьмнадцать лет!»
«Ты спас меня, душа Евгений,
Чуть не спихнулся на тот свет,
Как напророчил мне поэт
В своём арапском вдохновенье.

Пусть будет тёмное пятно
Вовек на совести его...»