Пахнет под утро хлебом и молоком.
Мама смеётся в комнате за стеной.
Солнечный лучик пляшет под потолком.
Завтра мне десять. Значит, совсем большой.
Тихо из дома, по полу босиком.
Пыльная тропка стелется меж полей.
Не опоздать бы - сорок минут пешком!
Велик-то сломан, так бы куда быстрей.
Золотом поле - сколько хватает глаз.
Зреет пшеница, колос к земле клоня.
Слышу, смеётся. Всё-таки дождалась.
Тени на землю, меньшая - от меня.
Оля повыше, старше почти на год.
"Завтра в двенадцать? Ладно... Да, без обид."
Оба мы знаем: Олечка не придет,
Ей, как обычно, мама не разрешит.
Ива у речки. Ножиком по коре -
Олино имя, плюсик, моё потом.
За руки взявшись, топаем по жаре.
Дело к полудню. Лето. Дорога. Дом.

Взятый без спроса старый отцов жигуль.
К речке полями, по объездной рулю.
Оля. И кто-то. Прерванный поцелуй.
Оля, зачем ты? Я же тебя люблю…
Сбиты костяшки. Мама. Участок. Крик.
"Парню пятнадцать!" Парень, наверно, я.
Олин приятель. Двадцать. Почти старик.
Старше, сильнее. Только она - моя!
Дома под вечер. Сжата рука в кулак.
Мама за стенкой плакала до утра.
Пальцам не больно. Только в башке бардак:
Папа признался. Оля - моя сестра.
Мамины платья брошены на кровать.
Дед, постаревший сразу же лет на сто.
К бабушке, в Киев. Поезд уходит в пять.
"Может, не надо? Прошлое… - Ну и что?"
Гадостный привкус краденых сигарет.
Стойте! Я всё же должен ему сказать.
Кухня. Веревка. Сломанный табурет…
Папины ноги так тяжело держать…
Пахнет больницей. Толстый сердитый врач.
"Парню спасибо". Парень, наверно, я.
Всё обойдётся. Мама, прошу, не плачь.
Поезд уехал. Мы всё равно семья.

Старая ива. Речка. Бензин и дым.
Солнце к закату. Луч по воде скользит.
Кончилось детство. Что-то уходит с ним.

Олино имя так хорошо горит.