Я помню
тропинки сквозь детское лето,
авоську "за хлебом", бидон молока
и тихий чердак, где стропила скелетом.
Там вишня сушилась, как в брюхе кита.

Я помню.
Проулки мелькали дворами,
крутились педали: "Ой, будет гроза!"
И вырез на платье, когда ты на раме.
В него так упрямо косили глаза.

Я помню
дороги, чужие билеты,
обочиной знаки - тюрьма да сума;
как их объезжая, валился в кюветы...
и тех,
кто не дал там свихнуться с ума.

Я помню
вас всех.
Вот врагов не запомнил -
отец научил отпускать и прощать.
Быть может,
поэтому стелется ровно
остаток дороги...
и легче дышать.

* * *

Пишу,
расставаясь печально со словом,
их мало осталось на дне кошелька.
И не заработать...
Не будет ведь снова
авоськи,
бидона,
того чердака.