"Бизнес – это война, Все законы войны распространяются на искусство ведения бизнеса".
         Коносуке Мацусита, основатель компании Matsushita Electric.

         "Над ним не было ничего уже, кроме неба, - высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками.".
         Л.Н.Толстой

   Растворилось детство в кино, в нетленке (кто там был - Делон или Пьер Ришар?), зажило, как ссадина на коленке, и умчалось ввысь, как воздушный шар. Приходила юность, неся ответы и друзей, и смех, и хандру, и плач. На балконе каждом ждала Джульетта, и на каждой крыше играл скрипач. Отцвела сирень, соловьи отпели, утекли и впали в моря ручьи, и дрова ломая, уже ты в деле, рукава, как водится, засучив. Громыхнут на стыках двух "б" недели, промахнут, как скорый, года, года, и судьба друзей незаметно делит на своих и тех, кто не так чтоб да... А свои - кто как, чаще шатко-валко, кто-то сдался, спился, не добежал, и тебе порою немного жалко тех, кто выбит с этого рубежа. Но - дела. Ты видишь их реже, реже, все трудней искать разговора нить, и при каждой встрече невольно режет, что вам просто не о чем говорить. Ты завел знакомства в судах, в полпредстве, ты освоил транши и черный нал, ты уже забыл о друзьях из детства, ты о них ни разу не вспоминал. Собеседник пучит хмельные зенки, сносит крышу барная кутерьма. Это бизнес, мальчик, так пахнут деньги - запашок предательства и дерьма. Это бизнес, фронт, нужно быть героем, и однажды ты принимаешь знак: шутки вышли, время разведки боем, все отныне будет совсем не так. И пускай твои все покамест целы, безмятежно больше уже не спишь. Скрипачи привинчивают прицелы, поплотнее вжавшись в покатость крыш. И восторг в глазах понемногу тухнет, а на дне души поселился страх: ресторан любой - полевая кухня и любая встречная - медсестра... Не один за всех, повезет кому-то, тут как карта ляжет - такая масть, началoсь с adagio sostenuto, но сегодня третья играет часть. Время в миг сожмется тугой пружиной, в диком престо к черту летит закон, ты выходишь в бой со своей дружиной в день, когда поставлено все на кон. Безмятежно раньше гулялось, вволю, жизнь, как сон, маячила впереди, но сегодня нужно вот это поле под огнем противника перейти. Цепь твоих ломается раз от раза, растянувшись слишком большой дугой, ты бежишь, отметив лишь краем глаза, как упал один, как осел другой. И тебе везет: проскользнув к лощине, ты бежишь, бежишь, разевая пасть, чтоб уже вверху, на самой вершине вдруг, раскинув руки, на спину пасть...

   ...чаша неба, выгнута и поката, горизонтом стиснутая с боков, истекает сукровицей заката в марлю стрептоцидовых облаков. И плывет, двоится в глазах усталость, отражаясь лентой забытых лиц, ты еще не понял, как вам досталось (да какой там, к черту, Аустерлиц). Тишина. Оборванная. Тугая. И пустая, гулкая голова. И тошнит словами. И ты, рыдая, в небо, вверх выплевываешь слова. Мол, дошел. Не выбило. Не сломало. Значит - все. Победа! И впереди...
Ты еще не понял: твоих так мало, что уже неважно, кто победил.

© slithy toves 2010,2020