А давай, попробуй мне всё сказать, выгреби из загашников по десять бурь.
Вот, я приготовил уже стакан, крестик нарисован у меня на лбу.
Тихо зашуршала листва в лесу, рой песчинок скромно поднялся вверх,
потемнело небо, в норе барсук вздрогнул… и, счастливый, уснул в норе.
А потом как выстрелит тишина, да такая - лучше бы гром и грай…
я смотрю в стакан и не вижу дна, лишь вода плескается через край!
Всё, чего угодно я ожидал:
ветра в девять баллов,
цунами, град,
сотни две уколов пчелиных жал,
уксус, превратившийся в виноград,
а потом обратно…но ничего
не случилось этого - гладь да тишь…
я хотел обнять тебя… никого…
не могу привыкнуть, что ты молчишь.

*****

Что сею я, то вряд ли буду жать, такой расклад, такие тити-мити.
Судьбе под хвост солёная вожжа вчера попала пакостным событьем,
и вместо доброй правильной рысцы
она по косогорам и ухабам галопом понеслась, а бубенцы,
чуть звякнув, растворились эхом слабым
в июньской утомительной жаре
и там остались петь о тихой жизни,
кому-нибудь в какой-нибудь норе о вере, о любви и об отчизне.
А я не ждал, как карта упадёт - рубашкой ли, лицом ли королевским, -
летел орлом и крался, как койот, по улицам пустынным деревенским.
Я землю разрезал слепым кротом, моря - дельфином, космос - рыжим солнцем
и вспоминая, что покинул дом, лишь морщился и рыл другим колодцы,
дороги строил, возводил мосты, светил звездой последней путеводной…

Я брошу всё, когда захочешь ты, вернусь к тебе, когда тебе угодно.

***

У августа закончилось шитьё зелёных тканей, значит, скоро осень,
опять затянет жёлтым полотном поля и парки. Надо срочно бросить
курить и пить, готовить корабли к отплытию на юг, а впрочем, ладно -
не убежать, не скрыться от земли,
все будем там и сверху будет падать
сначала глина, а потом песок,
потом дожди проникнут к изголовью...
о чём я, боже? Кровь стучит в висок
и ветер холодит сухую кожу,
а значит – жив.
Старушка, ты косу приладь к траве, ей всё равно, наверно.
Как надоест мне этот белый свет, я сам к тебе приду одним из первых

***

я третий день похож на рыбака,
проглоченного рыбною закуской.
меня уносит улица-река
в голодном брюхе преданного чувства.
сжав губы складкой, шторы за окном
мой робкий взгляд отталкивают снова,
вдыхает ночь меня прохладным ртом
и выдыхает в скверике сосновом.
и я, уткнувшись в терпкую хвою,
сжимаю мир до точки невозврата,
а только что родившийся июнь
мешает мысли с музыкой цикады.