Пришëл декабрь, а снега нет как нет.
Под вечер, над заброшенной деревней,
туда, сюда метался, гнул деревья
осенний всадник – ветром на коне.

А следом – сворой преданных собак
спешили вой и свист в пустых коробках.
Где жизни нет, а не дома – надгробья,
там бы войне ломать всё да ломать.

На кухне жарко топится плита,
присел на стул, подбросив дров, Степаныч.
Засильем трав, мешков, плодов и банок
дым самосадный весело летал,

урчал и тёрся между ног облезлый кот,
скулил и скрёбся в дверь Иван Иваныч.
Он ждал, он знал – всю пищу без обмана
разделит на своих друзей легко

хозяин, крепко сделанный старик.
Уставший за день мирный сельский пахарь.
Из-под двери картошкой сытно пахнет.
Открыта дверь. В проёме – он стоит.

Оставшийся на все дома один.
Собравший по деревне всё живое.
Зовёт. Чуть выше – злую песню воет
военный чёрт. Ему бы – погодить.

Терял седые нити фейерверк,
играл, светился, падал белый фосфор.
Мы все назад когда-нибудь вернёмся.
Прикроет смертный уголь белый снег,
и будет слышен сонный пёсий бред,
и будет дым из труб. Однажды утром.
Вернутся все туда, там выжить трудно,
в военном и бесснежном декабре.