Поздняя осень и небо расстегнуто
Тоннами мокрыми. Так неприкаянны
Капля за каплей и темными стеклами
Кануло в Лету июльское, кануло.
Каяться, карму открещивать истово
Нужно ли, стоит ли – время не прочное,
И “Что посеешь” – привитая истина
Солнечным ядом и черными строчками.
Время уснуть, погрузившись в безмолвие,
Минусы точно расколоты плюсами,
Блюзами, джазами, кровью и золотом,
Холодом, оловом, снами-укусами,
Запахом старого, утра безбрачием,
Переиначивать – кара извечная,
Так бесполезное кажется значимым,
А безрассудное – насмерть излеченным

Игры постельные для обесточенных,
Темною ночью объятья молчания,
Стоны оконные, смелость просрочена,
Поздно кричать и давать обещания.
А при расчете выходишь на третьего,
Крася разрывами полночь бездонную,
Сонную мглу наполняя заветами,
Мерками, метками, мертвою зоною,
Слезами, розами, сутью истерики,
Ритмом истории, резаной кромкою.
Вплавь до Луны, босиком до Америки –
Нет расстояний, что станут огромными.
Срочными, смелыми, странно похожими,
Чувствуя кожей, но так недоверчиво
И в расписаниях рейсы отложены,
А расстоянием небо расчерчено.

Луны проходят сквозь дни и затмения
Венами верными, фатумом, датами,
Вечность рифмует свои поражения
Запахом жженым и ржавыми латами.
Все изменяется так неожиданно,
В этом сюжете все тропки нехожены,
Множить ли или делить непрожитое
Станет неважно.
Мы не осторожные
Вдруг ухватили соленое, летнее
И налегке, без сомнений лавируя,
Сутки меняют сильней, чем столетия
И все равно станет майна ли, вира ли,
Лира ли, арфа ли – да хоть перкуссия
Будет стучать в унисон с волей разума…
Просто история пишется блюзами,
Все остальное – коронными фразами.

Там нет рубиновых звезд на закате,
Там по ночам не разводят мосты,
Там, далеко, на песке, в летнем платье
Ты